– Стриптизерши и трансвеститы? – с любопытством
переспросила Ариана.
Манфред усмехнулся:
– О, святая невинность! Как я тебя обожаю!
Тут он вспомнил, что ей всего на пять лет больше, чем было
бы сейчас его погибшей дочери.
– Стриптизерша – это женщина, исполняющая под музыку
соблазнительный танец с раздеванием, а трансвестит – это мужчина, переодетый в
женское платье. Трансвеститы тоже танцуют и поют, причем не особенно стесняются
в выражениях.
Тут Ариана не выдержала и расхохоталась:
– Наверно, это очень смешно.
– Иногда, но не часто. Риттер ценит не юмор, а совсем другие
качества. Когда же представление заканчивается, вся публика… – Он не договорил,
вспомнив, с кем имеет дело. – Не важно, Ариана. Одним словом, все это
мерзость. Я ни в коем случае не хотел бы, чтобы ты там оказалась.
В последнее время отвратительные оргии все больше и больше
входили в моду. Дом генерала Риттера в Грюневальде не был исключением, подобных
забавников расплодилось видимо-невидимо. Казалось, бонзы третьего рейха
торопятся погрузиться в пучину разврата, осуществить самые извращенные свои
фантазии, пока их час не пробил. Манфред считал, что должен уберечь Ариану от
всех этих гнусностей. Но появиться с ней в обществе оказалось истинным
наслаждением. Фон Трипп и забыл, как это приятно – прогуливаться среди
праздничной толпы с очаровательной спутницей, ловить на себе завистливые
взгляды, любоваться сиянием, которое источает любимая женщина. Их уединенная
жизнь в Ванзее не утратила своей привлекательности, но и светские развлечения
сулили немало радостей.
– Ты не расстроен тем, что мы больше никуда сегодня не едем?
Он блаженно покачал головой.
– Есть еще один бал в Летнем дворце в Шарлоттенбурге. Там,
наверно, будет весело. Но, думаю, у нас в Ванзее будет еще веселее.
Он бросил на нее взгляд, полный любви, и оба улыбнулись.
Вернувшись домой, они быстро поднялись в спальню и упали
друг другу в объятия.
На следующий день во время завтрака Ариана была непривычно
задумчива, и Манфред помалкивал, поглядывая на нее с озадаченным видом. На
службу в этот день идти было не нужно – в это воскресенье дежурил Гильдебранд.
Манфред и Ариана отправились на прогулку в Тиргартен. На
покрытом льдом Новом озере они взяли напрокат коньки и долго катались среди
празднично одетой публики – мужчин в военной форме и хорошеньких женщин. С
трудом верилось, что вокруг бушует война.
После катка Манфред отвез ее в кафе на Курфюрстендам, в
квартал, который всегда напоминал Ариане Елисейские поля в Париже – перед самой
войной отец возил их с Герхардом во Францию. В кафе на Курфюрстендам собирались
те немногочисленные писатели и художники, кто еще оставался в Берлине. Как и
повсюду, преобладали мужчины в военной форме, но атмосфера была уютная,
раскованная, и приятно расслабившаяся Ариана впала в полусонное состояние и
даже зевнула.
– Устала, милая?
В этот момент вдали раздались завывания сирены и грохот бомб.
Манфред и Ариана быстро вышли из кафе и направились к автомобилю.
Они ехали по Курфюрстендам, двигаясь в сторону Ванзее.
Ариана прижалась к плечу Манфреда, взяла его под руку.
– Видишь вон ту церковь?
Он на миг оторвал взгляд от дороги и увидел знакомый силуэт
церкви поминовения императора Вильгельма.
– Да, вижу, а что? Ты вдруг решила удариться в
религию? – пошутил он, и они оба улыбнулись.
– Нет, просто я хочу, чтобы ты знал: мы с тобой обвенчаемся
в этой церкви.
– В церкви императора Вильгельма?
– Да.
Она взглянула на обручальное кольцо с бриллиантом.
Тогда Манфред обнял ее за плечи.
– Я запомню это, любовь моя. Ты довольна?
Бомбежка прекратилась – во всяком случае до поры до времени.
– Да, я никогда еще не чувствовала себя такой счастливой.
Когда пришли фотографии, сделанные на балу, по
запечатленному камерой лицу Арианы было видно, что она не преувеличивала – ее
черты буквально лучились счастьем. Снимки удались на славу: тонкая девушка со
светящимися любовью глазами и высокий офицер в парадном мундире, горделиво
глядящий прямо в объектив.
22
В самом конце рождественской недели Манфред добился своего,
и они отправились за покупками в универмаг «Грюнфельд», расположенный в самом
центре Берлина. Фон Трипп хотел пополнить гардероб своей невесты. Дело в том,
что капитан фон Райнхардт все настойчивее требовал, чтобы Манфред перестал
изображать из себя затворника и не сторонился своих сослуживцев.
– Он на тебя сердится, да? – встревоженно спросила Ариана;
они как раз ехали в машине по направлению к центру.
Манфред погладил ее по руке и улыбнулся:
– Нет. Но я уже больше не смогу изображать из себя
отшельника. Конечно, мы не обязаны каждый вечер появляться в обществе, но время
от времени придется принимать приглашения на званые вечера. Ты это переживешь?
– Конечно. Давай поедем в гости к генералу Риттеру и
полюбуемся на его переодетых мужчин, – лукаво предложила Ариана, и
Манфред, не выдержав, рассмеялся:
– Перестань!
Они провели в универмаге целых три часа и вышли оттуда так
нагруженные коробками, что разместить все покупки в машине оказалось не так-то
просто. Ариане купили еще одно пальто, пиджак, полдюжины шерстяных платьев, три
платья для коктейля, бальное платье, очаровательный костюм, похожий на мужской
смокинг, только вместо брюк длинная узкая юбка с разрезом на боку. И еще Ариана
получила в подарок длинное облегающее платье из золотой парчи, которое
напомнило ей наряды покойной матери.
– Господи, Манфред, зачем мне столько одежды?
Фон Трипп и в самом деле перестарался. Но ему было так
приятно ее баловать. Наконец-то рядом с ним снова любимая женщина, которую
можно защищать, лелеять, развлекать, покупать ей наряды. Манфред и Ариана очень
сблизились: никогда еще она не чувствовала себя так естественно и свободно в
обществе другого человека…
Впрочем, все новые наряды Ариане пригодились. Несколько раз
они с Манфредом ездили на концерты в филармонию, посетили официальный прием в
рейхстаге для членов законодательного собрания и военной верхушки; побывали на банкете
в замке Бельвю, не говоря уж о многочисленных званых вечерах, проведенных в
компании сослуживцев Манфреда. Понемногу берлинское общество привыкло видеть
фон Триппа и Ариану вместе. Считалось само собой разумеющимся, что после
окончания войны эта пара поженится.
– Чего ты ждешь, Манфред? – спросил как-то фон Триппа
один из приятелей на вечеринке. – Почему бы вам не пожениться прямо
сейчас?