– Что же мы будем делать на Рождество? Я не хочу, чтобы мы
сидели тут и вспоминали о том, чего больше не существует, – сказал Манфред
за утренним чаем. Теперь они пили чай вместе, в постели. Сегодня была как раз
очередь Манфреда возиться с чайником и чашками. – Давай лучше устроим себе
на Рождество праздник. Не будем плакать о прошлом. Кстати, что тебе подарить?
До Рождества было еще целых две недели, но уже установилась
ясная морозная погода.
Ариана блаженно улыбнулась:
– Знаешь, какой подарок я хочу на Рождество?
– Какой, милая?
Когда она смотрела на него такими глазами, разбросав
золотистые волосы по подушке и обнажив грудь, Манфред с трудом держал себя в
руках. Слишком уж любовно и зазывно светились ее глаза.
– Я хочу ребенка. Твоего ребенка.
Манфред потрясенно молчал. Дело в том, что ему в голову тоже
не раз приходили подобные мысли.
– Ты серьезно?
Она еще так юна. Слишком многое может в их жизни измениться.
Вот после войны… Но мысли о том, что будет после войны, уже не доставляли
Манфреду такого удовольствия, как прежде. Когда Ариана перестанет нуждаться в
его защите, она может встретить кого-нибудь моложе, и тогда… Думать об этом
было мучительно.
Но Ариана говорила совершенно серьезно:
– Да, милый. Единственный подарок, который мне от тебя
нужен, – это сын.
Он крепко обнял ее, утратив дар речи. Да, когда-нибудь он
тоже станет мечтать о сыне, но не сейчас, не в эти страшные времена.
– Ариана, дорогая, я обещаю тебе: когда война закончится, у
нас непременно будет ребенок. Ты получишь этот подарок.
– Даешь слово? – безмятежно улыбнулась она.
– Торжественно клянусь.
Она прижалась к нему и засмеялась своим серебристым смехом,
который он так любил.
– Тогда можешь мне ничего на Рождество не дарить. Мне
достаточно твоего обещания.
– Но это ведь будет еще не скоро. – Ее радость была
заразительной, и Манфред тоже засмеялся. – Неужели ты не хочешь
чего-нибудь еще?
– Нет. Разве что… – Она вновь просияла счастливой улыбкой.
– Что?
Однако Ариана не решилась ему признаться. Одно дело –
говорить о ребенке, совсем другое – просить мужчину, чтобы он на тебе женился.
Поэтому она уклонилась от ответа, отделавшись шутливым поддразниванием. Манфред
пообещал, что вечером непременно добьется от нее правды. Однако подобные мысли
были и у него. Манфред очень хотел бы жениться на Ариане, но он решил, что
лучше подождать конца войны. Не может же этот ужас продолжаться вечно. К тому
же как это было бы прекрасно – устроить свадьбу в родовом замке!
А на Рождество у Манфреда были свои планы. В утро сочельника
под елкой лежало с полдюжины коробок. Ариана связала Манфреду свитер, написала
на свитке стихотворения собственного сочинения, испекла его любимое печенье (на
этот героический поступок у нее ушло несколько дней). Печенье назвалось
«лебкухен», оно удалось на славу: шоколадное, глазированное, разноцветное,
самых различных форм. Этот подарок особенно растрогал Манфреда – сразу было
видно, каких усилий стоили Ариане эти кулинарные изделия.
Его подарки, судя по коробкам, явно были из магазина, и
Ариана нетерпеливо зашуршала оберточной бумагой.
– Какую открыть первой?
– Самую большую.
Вообще-то у Манфреда были припасены две коробки еще больше,
но он спрятал их не под елкой, а в кладовке, желая растянуть удовольствие. В
первой из коробок оказалось прекрасное светло-голубое платье, мягкое и
облегающее, с вырезом, обнажавшим плечи. На спине вырез опускался почти до
поясницы. После нескольких месяцев, в течение которых Ариана проходила в грубых
юбках, туристических ботинках и тяжелых свитерах, этот легкий наряд привел ее в
настоящий восторг.
– Ой, Манфред, я надену его сегодня к ужину!
Именно на это Манфред и рассчитывал. Во второй коробке
оказалось аквамариновое ожерелье в тон платью. В третьей – вечерние серебряные
туфельки. Нарядившись в это великолепие, Ариана глотнула из чашки чаю, делая
вид, что это шампанское, и радостно запела. Манфред был счастлив. Он отправил
ее за остальными коробками. Там Ариана обнаружила белое кашемировое платье,
похожее на то, в котором она ходила дома, и еще одно – из черной шерсти,
элегантное и дорогое. Но и это было еще не все. Ариана получила в подарок
черные лодочки, сумку из крокодиловой кожи и черное шерстяное пальто, которое
тут же с восторгом примерила.
– Спасибо, Манфред, я буду теперь такая элегантная! –
радовалась она, меняя наряды.
Она возбужденно поцеловала его, и оба расхохотались.
– Ты и так уже необычайно элегантная!
Ариана надела новое черное пальто прямо поверх белого
кружевного белья, нацепила на шею аквамариновое ожерелье, обулась в серебряные
туфельки.
– Не просто элегантная, а сногсшибательная! Не хватает
только одного…
Он сунул руку в карман халата и достал последний подарок –
маленькую коробочку. Вручив коробочку Ариане, Манфред прислонился к спинке
кровати и довольно заулыбался.
– Что там?
– Открой и посмотри.
Она осторожно открыла крышечку и, увидев, что находится
внутри, просияла от счастья. В коробочке лежало обручальное кольцо из магазина
«Луи Вернер» на Курфюрстендам.
– Ах, Манфред, ты сошел с ума!
– Неужели? А мне казалось, что, если уж ты хочешь иметь
ребенка, неплохо сначала хотя бы обручиться.
– Манфред, оно такое красивое!
– Ты еще красивее.
Он надел ей на палец колечко с бриллиантом, и Ариана, прямо
в своем экстравагантном костюме, улеглась на кровать среди груды подарков и
стала разглядывать колечко.
Потом приподнялась на локте и задумчиво произнесла:
– Как я хотела бы, чтобы все увидели мои замечательные
подарки!
Но сказано это было без всякой горечи. Влюбленным вполне
хватало прогулок по Ванзее, вокруг озер и прудов. За три месяца они всего
несколько раз обедали в ресторане. Жизнь отшельников устраивала их обоих, лучше
всего они чувствовали себя в домашней обстановке. Но такое изобилие красивых
вещей внезапно заставило Ариану вспомнить о радостях светской жизни.
– Ты действительно этого хотела бы? – осторожно
осведомился он.
– Еще бы! – оживилась она.
– Ну так знай, Ариана, что сегодня как раз будет бал.
– Где?
Балов и званых вечеров по случаю Рождества было несколько.
Например, у Дитриха фон Райнхардта, у генерала Риттера в Грюневальде, в штабе
плюс еще у двух генералов. Можно было посетить любое из этих празднеств, лишь у
генерала Риттера появляться, пожалуй, не следовало. Поэтому Манфред даже не
упомянул о званом вечере, который должен был состояться в бывшем доме Арианы.
Немного посовещавшись, они остановили свой выбор на трех местах.