Горький вкус любви - читать онлайн книгу. Автор: Сулейман Аддония cтр.№ 40

«Всё равно жизнь не вечная», — говорил я себе, укрепляясь в своем решении.

В субботу утром я отправился в дом имама с новым письмом для Фьоры.

Я увидел ее на улице — розовые туфельки шагали немного позади отца. Я пошел медленнее, чтобы продлить наше пребывание на одной и той же улице насколько возможно. Она оттолкнула ногой осколок стекла, и розовый отсвет озарил, как мне показалось, полнеба. В моем воображении туфельки Фьоры превратились в пушки, из которых вылетают розовые фейерверки, чтобы расцветить унылое безрадостное небо над Джиддой.

Для меня эти туфельки стали утренним приветствием от Фьоры: «Здравствуй, хабиби! Надеюсь, ты хорошо спал». Я как будто увидел ее без покрывала с ясной улыбкой на свежем личике.

Я вспомнил свой портрет, спрятанный у нее на груди, ласкающий ее кожу при каждом шаге. Вот бы мое изображение сумело подняться вверх по шее и подарить ей страстный поцелуй в губы, а потом прошептать: «И тебе доброе утро, хабибати».

Мое настроение мгновенно улучшилось, и я порадовался, что не поддался вчерашнему отчаянию.

Я придумал, что постараюсь дышать как можно глубже, когда буду проходить мимо Фьоры, в надежде поймать аромат ее шампуня или лосьона.

Отец ее шагал впереди с таким видом, будто он был царем Аль-Нузлы. Я всматривался в его лицо, пытаясь представить по его чертам облик дочери.

Потом моих мыслей прервало появление черного джипа, ехавшего позади Фьоры. Огромная машина заняла почти всю улицу. Когда он двигался мимо Фьоры, идущей по тротуару, его черные грязные колеса едва не касались благословенных розовых туфелек. Она обернулась и чуть не потеряла равновесие. Туфелька, коснувшаяся дорожной пыли, красноречиво говорила мне о том, как испугана девушка. «Прошу тебя, Фьора, не поддавайся страху», — мысленно умолял я ее. Сам я продолжал идти, переводя взгляд с девушки на джип. Угрожающего вида автомобиль обогнал Фьору и засигналил. Отец Фьоры посмотрел на джип и уважительно склонил голову, одновременно коснувшись правой рукой груди. Из джипа кто-то помахал ему рукой в ответ.

Когда Фьора и ее отец прошли мимо меня, меня кто-то окликнул:

— Насер!

Я притворился, что не слышу, отвернулся от джипа и продолжал движение.

— Насер!

Голос Басиля был слишком громок, чтобы и дальше игнорировать его. Пришлось мне обернуться к новоиспеченному агенту религиозной полиции Аль-Нузлы.

— Иди-ка сюда, — велел он мне.

Я послушался. Розовые туфельки исчезли из вида. Фьора поступала правильно — нам нужно быть предельно осторожными, любая ошибка может стать роковой. Торопливые шаги, частое оглядывание выдали бы нас религиозной полиции с головой.

Басиль до пояса высунулся из окна джипа и с улыбкой ждал моего приближения.

А я шел и снова задавался вопросом: что побудило его вступить в религиозную полицию — месть или искреннее желание служить исламу? С одной стороны, всё его поведение казалось мне позерством: он просто хочет произвести на меня впечатление, как, наверное, делал это не раз с другими юношами, завоевывая их симпатии. Такое вполне вероятно, думал я, изучая выражение его лица. Работа в религиозной полиции даст ему власть принудить меня к чему угодно, даже к тому, что не удалось ему в парке.

В глубине души я надеялся, что так оно и есть, что Басиль одержим похотью и ничем другим. С этим можно справиться, думал я, подходя к джипу. Но первые же его слова пробили серьезную брешь в моих умозаключениях.

— Поприветствуй благочестивого имама от моего имени, — сказал он. — Скажи ему еще, что Басиль никогда не подведет его, что с помощью Аллаха он раскусит и выведет на чистую воду каждого, кто посмеет очернить наш благословенный образ жизни и отклониться от праведного пути.

В своем письме Фьоре я ничего не говорил о Басиле и о том, что он стал религиозным полицейским. Возможно, я поступил так из-за страха, что могу вот-вот потерять ее, так и не успев рассказать о своих чувствах. Поэтому я подобрал самые красивые и нежные слова, по десять раз проговаривая каждое предложение, прежде чем доверить его бумаге.

Впервые, понял я, Фьора стала вызывать у меня сексуальные мысли. Она была женщиной, которую я не могу увидеть, услышать или потрогать, и всё же я знал, что она существует, благодаря тому дюйму кожи, который она сумела показать мне в йеменской лавке, ее письмам и розовым туфелькам. Внезапное появление этой девушки в моей жизни пробудило во мне новые желания, отчего я обожал ее и стремился к ней с такой же силой, с которой благочестивый человек стремится к невидимому богу.

В понедельник днем я встретил в воротах колледжа имама и получил из рук Фьоры его портфель с очередным письмом. Вдруг прямо перед нами остановился черный полицейский джип. Я замер как вкопанный.