Горький вкус любви - читать онлайн книгу. Автор: Сулейман Аддония cтр.№ 19

— Я слышал про это кафе, но сам там не был. Не хотел знать о том, что происходит в Эритрее.

— Понятно. В общем, стоило это Харуну больших денег.

— Сколько?

— Точно не знаю, Харун сказал только, что очень много. Никто и не догадывался, что за его улыбкой скрывается такой смелый план. Вот это мужчина. Ну, пока, я зайду к тебе попрощаться перед поездкой в Порт-Судан, — пообещал Хилаль.

Он еще раз сплюнул, мы пожали друг другу руки, и он исчез в одной из боковых улочек.

Я решил сесть лицом к проезжей части, опираясь спиной о ствол пальмы. Так можно было обозревать то одну половину улицы, то другую в ожидании девушки. Но сидеть спокойно я был не в состоянии. Придет ли она сегодня? Если придет, то подойдет ли поближе?

Меня окутывал зной. Отражаясь в боковом зеркале одной из припаркованных машин, прямо мне в глаза били лучи солнечного света. Весь погруженный в мысли о возможной встрече, я сделал то, чего обычно никогда не делал: подошел к зеркалу и нагнулся, чтобы посмотреться в него. Пот ручьями тек по моему лицу. Я огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы обмахиваться. Единственным, чем я располагал, была записка на желтой бумаге.

Но вместо освежающего ветерка записка принесла мне лишь новую порцию вопросов. Не нужно ли и мне написать ей несколько слов о том, каковы мои чувства? Но что я ей напишу? Девушке я раньше никогда не писал. Что принято говорить им? Наверное, нужно сделать комплимент ее внешности?

Я попытался представить, что скрывается под черной абайей. Для начала я предположил, что моя девушка — саудовка. Но поскольку я ни на улице, ни в газетах, ни в книгах, ни по телевизору не видел ни одной саудовской женщины (на телевидении появлялись только пожилые женщины с закрытыми лицами), то быстро отказался от этой идеи. А что, если она египтянка? Я припомнил лица египетских актрис, которые снимались в кинокартинах. Была среди них одна, моя любимая, с большими, прекрасными, выразительными глазами и завлекательной улыбкой…

В Джидде живут люди самых разных национальностей, в поисках работы сюда стремятся многие эмигранты. Так что гадать бесполезно. Внешность моей незнакомки будет зависеть от того, арабка она, африканка или азиатка.

Внезапно тишина улицы взорвалась воем сирен. По дороге проследовала колонна машин гражданской полиции, а за ними — конвой из четырех серых «мерседесов», без которого мой кафил, благословенный Бадер ибн Абд-Аллах, никогда не появлялся в городе. Я хорошо помнил эти «мерседесы», стоящие обычно возле его дворца. А при виде самого кафила у меня болезненно сжался желудок — как происходит всегда, с тех самых пор, как я, пятнадцатилетний мальчик, пришел к нему в дом.

Против воли мне припомнилось, как в тот день, закончив со мной, благословенный Бадер велел Харуну вышвырнуть меня прочь. Что мне было делать? Прибегнуть к помощи религиозной полиции я не мог, потому что знал, что случилось со служанкой жены Бадера.

Эта женщина была с Филиппин, и жила она в нескольких кварталах от дядиного дома, пока ее не депортировали обратно на Филиппины с двумя маленькими детьми. Причиной депортации было ее обращение в религиозную полицию с жалобой на сексуальные домогательства. Я сам видел, как три агента полиции вытаскивают ее и детей из дома. Филиппинка отчаянно вопила, что это она была жертвой насилия со стороны благословенного Бадера ибн Абд-Аллаха. Но один из агентов ударил ее по лицу со словами: «Мы не потерпим, чтобы в нашу страну приезжали всякие шлюхи».

— Ну разумеется, — прошептал стоящий рядом со мной сосед-саудовец со второго этажа. — Уверен, что Бадер сфабриковал ложное обвинение против нее, чтобы скрыть свое грязное преступление, и теперь ее выгоняют из страны.

— Но ведь в Саудовской Аравии действуют законы шариата! Разве они не справедливы? — недоумевал я.

Сосед вздохнул:

— Закон, сынок, применяется только к бедным и приезжим, а богачи и члены королевской семьи живут по своим правилам.

На жаре я продержался чуть более получаса, а потом все-таки рискнул покинуть свой пост и сходить в магазин купить чего-нибудь холодного. На это уйдет пара минут, не больше, думал я на бегу, вряд ли я пропущу свою незнакомку за это время.

Возвращаясь с «пепси», я не дошел до пальмы и вскрыл банку еще по дороге — жажда была сильнее меня. Но отпить не успел.

У меня за спиной послышались торопливые шаги. Я обернулся. Ко мне подбегала женщина. «Это она!» — сразу понял я. Остановившись прямо передо мной, женщина бросила мне записку и тут же развернулась, побежала обратно. Я подобрал сложенный листок и помчался за ней. Она не оглядывалась, черной тенью мелькая между припаркованными автомобилями. И вот она остановилась, открыла какую-то дверь и исчезла внутри.

Я осмотрелся, чтобы понять, где оказался. Передо мной возвышался девятиэтажный дом. Перейдя через дорогу, я запрокинул голову и стал изучать окно за окном. В руке у меня было зажато послание. Это был листок всё той же желтой бумаги, только на этот раз он был больше, чем раньше.

Я приколол ее записку к дверце шкафа и смотрел на нее с кровати. Написана она была каллиграфическим почерком — каждая буква давала жизнь следующей, а слова на странице сплетались воедино, как цветы в висячих садах Вавилона.

Я придвинулся к краю кровати и дунул на записку, надеясь, что так смогу расцепить слова и заставить их раскрыть мне тайну девушки, которая написала их. Как она выглядела, когда склоняла голову к бумаге и выводила их, букву за буквой? Я закрыл глаза и представил, как двигаются ее пальцы, сжимающие ручку, от одного края листка к другому, со строчки на строчку. Я воображал, как гнется ее талия на крепких бедрах, танцуя под музыку поющего сердца.

Поднявшись, я в сотый раз перечитал записку: