Достаточно двух секунд взгляда в его глаза, чтобы понять это.
— Ты знал.
— Это был несчастный случай.
— О Боже… — я качаю головой. — Она рассказала тебе об этом давно.
— Она католичка, Руби. Ты знала об этом? Прошли годы с тех пор, как она была на исповеди. Я думаю, она умирала от желания поделиться всем.
Я отказываюсь смотреть на него.
— Тогда ты знаешь, что, если изменишь ей, она попытается тебя убить.
— Руби…
Тяжело вздохнув, я смотрю на него, слегка поморщившись, так как боль от моей операции претендует на мое внимание.
— Я не виню ее. Ни за что из этого. Ты знаешь, я не такая. Но… дело не только в ней.
— Тео.
Я киваю.
— Это поглотило его жизнь. — И это почти поглотило мою. — Я не могу знать, что произошло, и не сказать ему. Это погубит нас.
— Ты хочешь, чтобы она сдалась.
Я закрываю глаза.
— Тебе больно. Мы не должны говорить об этом сейчас. — Он берет меня за руку. — Ты — мой приоритет. Всегда.
— Но у тебя есть чувства к ней. Я вижу это, и они не похожи на те, что у тебя были к другим женщинам. — Он попал в тюрьму ради меня — ради Дэниела. Общее нижнее белье. Оскар готов на все ради меня. Моя мать умерла тридцать лет назад. Он сидит в тюрьме уже десять лет. Я разрываюсь между двумя мужчинами, которых чертовски сильно люблю.
— Ты — мой приоритет, — шепчет он, прежде чем прижать поцелуй к моей голове. — А теперь отдохни немного. Я попрошу медсестру зайти и убедиться, что у тебя есть все необходимое для снятия боли. Мы вернемся позже.
Глава 40
Меня зовут Скарлет Стоун, и я не люблю нерешительность. Я принимаю решение и придерживаюсь его. И будь прокляты последствия.
Посреди ночи полузадушенный крик вырывает меня из сна.
— Помогите…
Понадобилось несколько затрудненных вдохов, чтобы понять, что эта мучительная мольба принадлежит мне. Я сломала пару костей. Они восстановили мою лодыжку с помощью нескольких штифтов и металлической пластины. Я принимаю обезболивающие препараты. Почему она все еще болит, чертовски болит, и меня тошнит от ее пульсирующей интенсивности?
Тео вскакивает со стула и выбегает за дверь, возвращаясь с медсестрой. Он остался. На краткий миг осознание этого факта само по себе является обезболивающим.
Медсестра увеличивает дозу обезболивающего.
— Это поможет вам снова заснуть. — Она улыбается. Почему она улыбается? Мне хочется ударить ее прямо по лицу. Очевидно, из-за боли я немного на взводе.
Когда она уходит, я обращаю свое внимание на Тео, пытаясь скрыть свою гримасу.
— Ты остался.
Он наклоняется и на несколько секунд ложится щекой на мою руку, а затем несколько раз проводит по ней бородой вперед-назад. Затем он прижимается к ней губами, позволяя им задержаться, облегчая мою боль.
— Ты моя. Где еще я могу быть?
Я думаю, что мой отец влюбляется в женщину, которая убила твою маму. Мое сердце требует немного боли. Я не уверена, что лекарства облегчат ее.
— Я беспокоюсь, что ты собираешься подать в суд на владельца дома за несчастный случай.
Настоящая улыбка пытается сменить мою гримасу.
— Нелли предложила оплатить все твои медицинские расходы. Очевидно, ты ей очень понравились.
Я закрываю глаза.
— Это… щедро с ее стороны.
Его губы прижимаются к моим.
— Спи, красавица… просто спи.
Прекрасно…
Я всегда буду любить тебя, Теодор Рид.
***
Я в постели с дьяволом. Опять.
Оскар настоял, чтобы я вернулась в Саванну, чтобы восстановиться. Тео настоял, чтобы я осталась в Лексингтоне.
Я вернулась в свою квартиру в Саванне. Оскар выиграл. Нелли заплатила за то, чтобы частный самолет доставил меня «домой». Тео прибыл через день. В ярости.
Мой инстинкт пинаться и кричать, настаивая на том, чтобы я осталась в Лексингтоне, был подавлен прекрасным воздушным гипсом и костылями. Но я все равно закатила словесную истерику. Оскар Стоун — это своего рода закон. Закон номер один: никаких истерик.
Кровати Оскара больше нет, но он оставил массажное кресло, и я не могу отказать себе в удовольствии. Остальная часть моей квартиры тоже была полностью обставлена. Благодаря Нелли Мур — дьяволу.
— Это не взятка.
Я смеюсь.
Оскар отвечает на мой сарказм порицающим взглядом, протягивая мне чашку чая. Он садится на мой новый диван. Тео умчался, как только появился Оскар. Два альфа-самца в одной комнате — не лучшая идея.
— Нел не такая. Она сдастся завтра, если ты действительно этого хочешь.
— Ты имеешь в виду, если я собираюсь рассказать Тео.
Он делает глоток своего чая.
— Ты любишь ее?
Оскар смотрит в чашку, глаза немного прищурены.
— Я бы скучал по ней, если бы мы не были вместе.
— Можно ли расшифровать эти восемь слов, чтобы они означали любовь?
— Ты скучаешь по Дэниелу?
Все всегда возвращается к Дэниелу. Похоже, он — любимое мерило моих эмоций для Оскара.
— Ты сказала, что любишь его и что всегда будешь любить его. Но скучаешь ли ты по нему?
Теперь я смотрю на свой чай. Это просто завораживает.
Он прочищает горло. Я поднимаю глаза, когда он смотрит на часы.
— Твоего мистера Рида нет уже чуть больше часа. Ты скучаешь по нему?
— Да. — Боже. Мой. Я не могу поверить, как быстро этот ответ вырвался у меня изо рта. Не было никаких мыслей, это был инстинкт.
— Ну, вот и ответ.
Да, вот так. Оскар очень сильно заботится о Нелли. Если бы она попала в тюрьму, он бы почувствовал то же, что и я, когда Тео уехал в Лексингтон и я уже не надеялась его увидеть.
Этот человек провел десятилетие в тюрьме ради меня. Он моя семья, моя кровь. Моя любовь к нему вечна. Но Тео стал моей жизнью.
— Если я скажу ему, он может попытаться убить ее. Это худший вариант. Но есть и другие сценарии, которые кажутся почти такими же разрушительными: я не скажу ему, и мой рак станет еще хуже, я скажу ему, и он не убьет ее, но мы с тобой никогда больше не сможем увидеться, потому что люди, которых мы выбрали, чтобы быть вместе, никогда не смогут быть рядом.
Я качаю головой.
— Здесь нет хорошего ответа. Так скажи мне, что делать. — Это не я. Почему я не могу принять это решение?