Три цветка и две ели. Первый том - читать онлайн книгу. Автор: Рина Оре cтр.№ 70

________________

Третий день в Ларгосе, тридцать второй день Трезвения, не считая появления Ниля Петтхога, прошел для Маргариты обыденно. После Рагнер, Ольвор, Айада, шестнадцать охотников и орава собак ушли на два дня в лес. Зато тридцать пятого дня Трезвения в Ларгосце выдалось пиршество, на каком все лакомились олениной, тетеревами, рябчиками и иной дичью. Далее Рагнер и Ольвор сходили на «Медузе» к острову Фёо, а тридцать седьмого дня Ольвор наконец отбыл на «Розе ветров» из Ларгоса – и вовремя, а то Маргарита всерьез начала ревновать к нему Рагнера. Железная Олзе, кстати, устояла, ведь не зря была «страшной женщиной», оттого оказалась не по зубам даже «рыжему людоеду».

Затем наступил тридцать восьмой день Трезвения. На эту медиану выпал шестой день рождения Ксаны, наилюбимейшей внучки Арла Флекхосога. Да прежде торжества герцог Раннор и баронесса Нолаонт собирались посетить полуденную службу в храме Благодарения, появившись вместе перед всем Ларгосом.

Маргарите ничего не оставалось, как надеть свое самое роскошное платье, в каком она была на «поминках Лодэтского Дьявола», платье из багряной тафты с белым треугольником тесного верха – наряд с глубоким вырезом, пышными рукавами и с острым шлейфом. С Соолмой они продолжали «дружить», ведь настоящих подруг не имела ни та, ни другая. Так что Соолма снова «накрутила» Маргарите прическу, а именно – два рогалика, похожих на рожки, из-под каких спадала на спину двойная белая вуаль. Во лбу красавицы заблестел золотой кулон с черным морионом, плечи она укрыла роскошным черно-золотым плащом. А еще Маргарита не преминула захватить миниатюрный золоченый молитвослов. Глянув на себя в зеркало, она заключила, что выглядит даже не как баронесса – как герцогиня!

Спустившись вниз, в обеденную залу, Маргарита нашла Рагнера одетым «как обычно» – в черные плащ, штаны и камзол. Он подпоясался золотистым кушаком, украсил себя любимым беретом, золоченым кинжалом Анаримом и (что-то новенькое!) золочеными шпорами.

– Ого, – увидав Маргариту, сказал Рагнер и уставился на ее пышно приподнятую платьем грудь. – Мне кажется или твои сочные яблочки… уже больше, чем яблочки?

– Такая маета… – пожаловалась Маргарита.

– Маа и Таа? – приобнимая ее, сладострастно протянул он. – Отличные имена ты дала своим молочным сестрицам…

– Рагнер! Мы же в храм идем! А я лишь хотела сказать, что мне нужна портниха: пора заказывать новый гардероб. Я и в это платье с трудом вместилась, хотя прошло так мало времени…

– Как раз сегодня можешь разузнать о портнихах. У Флекхосога будет весь свет Ларгоса.

Свет Ларгоса не мог похвастаться блеском: три судьи, несколько законников, торговцы рыбой, владельцы кораблей. Их супруги одевались скучно или дурно. Еще в храме были владелец верфи, Арл Флекхосог, да его судостроитель, Антос Альмондро. Санделианский корабел оказался чернобородым, загорелым, крепким мужчиной в возрасте Благодарения. Маргарите понравилась его открытая улыбка, белые зубы и достоинство во взгляде. Его супруга, семнадцатилетняя Лючия, ярко выделялась среди местных блеклых дам: белокожая южанка с благородным прямым носом, выразительными смоляными очами и резкими, будто начерченными углем бровями. Как пристойная жена, она спрятала все-все волосы под впечатляющий красный эскоффион. Маргарита поняла, что именно ее стоит расспросить о портнихе.

Еще услаждал взор Лентас Флекхосог, которого Рагнер звал «неженка». Одет этот судья был роскошно: в затейливую шляпу (ее он, разумеется, в храме снял) и длинный кафтан нежно-бежевого цвета с ярко-синим подбоем. Он оказался единственным из мужчин Ларгоса, кто предпочел короткой стрижке удлиненные, чуть выше плеч, волосы с подкрученными внутрь кончиками, и эти волосы, карамельно-русые, рыжеватого оттенка, удивляли густотой и ухоженностью. А вот лицо Лентаса Маргарите не очень понравилось: праздное, безвольное, с детским курносым носом. Чем-то он напоминал Оливи. Супруга щеголя, Сельта Флекхосог, некрасивая и костлявая, наоборот, одевалась ужасно; любила рукава в толстых буфах и широкие головные уборы. Они впервые привели на службу дочку, шестилетнюю Ксану, курносую и рыжеватую, как ее отец, наглую и умненькую, как дед, Арл Флекхосог. Темные глаза-ласки достались Ксане именно от деда.

У герцогов Ранноров в храме Благодарения имелась скамья в первом ряду, какую никто, кроме них, не занимал, и скамья эта долгие годы пустовала. Тем пуще прихожане удивились, когда коротко стриженый «черный Рагнер Раннор» повел к скамье особу с едва покрытой головой – явно не жену, хотя держал ее за руку как жену, – «вдовушку», как все скоро поняли по кайме на шлейфе, да с такой возмутительной прической вдовушку! – Ларгос к орензской моде, восхваляющей плодородие, был еще не готов. Дойдя до скамьи в первом ряду, золотоволосая вдова отбросила с лица вуаль и раскрыла плащ, показав в Божьем доме свои обольстительные, чрезмерно круглые и приподнятые груди. Это вызвало тихую бурю самых горячих возмущений. Красавица же невозмутимо села, раскрыла молитвослов и довольная собой, решив, что все вокруг восхищаются, стала ждать начала службы.

– Послушай, супруга у Антоса Альмондро – красавица, – садясь рядом с Маргаритой, тихо сказал Рагнер. – Просто загляденье.

– Да, она очень красива, – согласилась Маргарита.

– А почему ты меня не ревнуешь? Я уж привык: ты даже к Ольвору ревновала. Лючия Альмондро – куколка, а не рыжий людоед.

– Не знаю, Рагнер, почему-то к ней я тебя не ревную, – улыбалась Маргарита. – И хватит меня смешить. Мы же в храме, а настоятель строгий.

– Дааа… – уставился он на ее грудь, – тебя, наверно, сегодня на весы ведьмы потащат из-за твоих Ма и Та.

– Грудь для женщины – это же часть ее естества…

– Порочного естества… – хрипло прошептал Рагнер ей на ухо и перестал улыбаться, посмотрев на врата храма. Маргарита тоже оглянулась и увидела Лилию Тиодо, одетую в черное «монашеское» платье, да с не менее монашеским белым платком на голове. Многие мужчины провожали ее взглядом, без возмущений, но с одобрением. Лилия Тиодо, улыбнувшись, поклонилась головой Рагнеру и Маргарите, после чего присела на скамью рядом с Лючией Альмондро.

Местный храм Благодарения удивил Маргариту обилием дерева (конечно, дуб), еще тем, что на потолках не имелось фресок, и тем, что лики Меридианской Праматери и Божьего Сына сурово хмурились. Таким же хмурящимся оказался отец Виттанд – тщедушный, низкорослый, невыразительный мужчина сорока восьми лет. Зато взор его пламенел! Маргарита даже подумала, что из-за избытка внутреннего Огня, по-видимому, и поблек этот священник внешне: серые глаза, серые волосы, сероватая кожа. Настоятель носил светло-бежевую хабиту с черной пелериной, какая гласила о пути мученичества: об истязании плоти голодом, лишениями и болью. Такой мученик всегда постился, кушал единожды в день, отказывал себе в малейших удобствах, сам себя бичевал или колол иглами.

Пока Маргарита с любопытством рассматривала отца Виттанда, он, взойдя на высокую кафедру, с ужасом обнаружил ее: «блудницу» в своем храме! Он исторг из глаз огонь негодования на ее белую грудь, а золотистым, едва покрытым вуалью волосам досталось бессловесное, но суровейшее порицании от его тонких, гневно сжатых губ. К тому же эта знатная женщина была рогата (прическа), хвостата (шлейф на платье) и трехглаза (кулон во лбу) – словом, священник смотрел не на даму – на исчадие Ада. А «исчадие Ада» расстраивалось только тому, что служба шла на лодэтском и ее чудненький молитвослов оказался бесполезен.