Три цветка и две ели. Первый том - читать онлайн книгу. Автор: Рина Оре cтр.№ 41

Королева Маргрэта являлась меридианкой, языческие верования своих земель воспринимала как заблуждения, в игры с богами не играла – только с другими людьми. Следующим утром, переехав в королевский замок, в Лодольц, она встретилась с епископом и передала ему послание для первого кардинала – письмо с порочащими, лживыми и обвинительными описаниями Маргариты.

Но тем же вечером водоворот Лода закрутился не в ту сторону, на какую рассчитывала королева Орзении. И развернули его в ином направлении два старика, сидевшие на скамье в замке Госсёрц, – получив письмо из рук королевы, епископ Ноттер Дофир-о-Лоттой, вопреки правилу Экклесии о невмешательстве в политику, решил показать его Хильдебранту Хамтвиру.

Прочитав письмо, старик в шапероне с петушиным гребнем задумался и посмотрел на старика в ярчайшей синей хабите. Наместник Святой Земли Мери́диан в Лодэнии напоминал ликом щурившуюся сову: выпуклые веки, округлые плотные мешки под узкими глазками, короткий нос и тонкогубый рот, излишне малый для его круглого лица. Голова с обширной лысиной держалась на тонкой шее; остатки седых волос устилали виски епископа и топорщились за ушами. Яркая хабита очерчивала хилые плечи, мягкий животик, худые ноги с костлявыми коленками… Епископ сидел на скамье и, сложив свой маленький рот трубочкой, сдувал пар, поднимавшийся из расписной керамической чаши. Чашу он держал длинными узловатыми пальцами обеих рук. Ногти были острыми.

– Получив такое письмо, первый кардинал, само собой, не даст Рагнеру Раннору дозволения на развод, – сказал епископ и отпил из чаши. – Он прислушается к мнению Ее Величества.

– Старая волчья сука и здесь мне мешается… – с досадой произнес Хильдебрант Хамтвир. – Дорогой друг, а можно ли не отсылать письмо в Святую Землю Мери́диан?

– Нет. Но… письмо может опоздать, – медовым голосом, вкрадчиво, говорил епископ. – И тогда я должен знать, почему оно может опоздать.

– Эгонн Гельдор и моя внучка… помолвлены, так сказать… Брат королевы подписал со мной родственную грамоту. Это пока тайна, как ясно…

– Брат королевы – всё равно что…

– …Брат короля, – закончил Хамтвир. – Он глупый, самовлюбленный и праздный, – такой регент идеален, как мечта.

– Чем же вы его заманили?

– О, как обычно: месть и корысть… Если и есть что-то, ослепляющее разум сильнее любви, то это месть и корысть. Особенно, когда они вместе.

– Рагнер Раннор не даст Эгонну Гельдору стать регентом. Он просто-напросто убьет его и станет регентом сам.

– К тому времени Рагнера Раннора уже не будет.

– И как?

– Как… Мой внутренний глас и мой богатый опыт убеждают меня в том, что Рагнер Раннор не доживет до своего тридцать четвертого мига рождения. Например, есть Зимронд Раннор – бестолковую осу сожрет бешеный шершень. Ранноры сами вцепятся друг другу в глотки. А мы поможем им, как полагаете, дорогой друг?

– Ошибочно думать, что нам нужна смерть Рагнера Раннора, – сладко пропел епископ. – Будет он жив или мертв – решать не нам, не людям, – на всё воля Божия. Но Экклесии даровано право назначать королей, и нам не нужен такой король, как Рагнер Раннор. Не нужна даже вероятность того, что он может притязать на престол и Святой Земле Мери́диан придется ему отказать. Добивайтесь короны, дорогой друг. Это ваше право, как право Ранноров защищать свою власть. Уверен, дальше вы справитесь и без нашего участия, – отпил епископ из чашки. – Восхитительно! Ничто так восхитительно не утоляет жажду в жаркий день, как горячее питье. Есть над чем задуматься, как полагаете, дорогой друг?

Последние летние дни в Брослосе

Когда аристократ покидал имение, то увозил с собой практически всю обстановку и в первую очередь: тканые шпалеры, ковры, столовую посуду, подсвечники, ценные съестные припасы, специи, постельное убранство, портьеры, картины и драгие безделицы. Могли забрать даже скамьи или кровати. Замок пустел – превращался в вереницу голых зал и коридоров. Но оставался смотритель с охраной и несколько прислужников, чтобы зимой топить камины в необитаемых комнатах, разгонять крыс, прочищать водостоки…

Двадцать первый день Трезвения стал в Рюдгксгафце днем сборов. Бабушку Рагнер поутру отвез в Лодольц, как и два ее ларя, Мирана осталась паковать оставшиеся вещи королевы. Енриити, Диана Монаро и Марили тоже собирали сундуки – они переезжали в королевский дворец. Падчерица Маргариты решила войти в свиту принцессы Алайды – стать одной из «пятидесяти прелестных дев» ее окружения и, возможно, найти себе среди придворных мужей достойного жениха. И принц Эккварт, и король Ортвин, и сама принцесса Алайда дали заверения, что не обидят юную баронессу Нолаонт и даруют ей все те же права, что есть у лодэтчанок. Причем взамен от Енриити ничего не требовали, кроме как соблюдать установленный для дев распорядок дня, сопровождать принцессу на прогулках и пристойно вести себя. Ей предоставляли покои в Малом дворце, щедрый стол и возможность получить место при дворе с жалованием.

Магнус и Марлена купили дом, но он был пуст и гол. Зато «барахла» имелось навалом у Рагнера в Рюдгксгафце. Он был готов отдать им любую мебель, вещи и убранство для дома, лишь бы ничего не везти в Ларгос – «Роза ветров» и так порядочно просела из-за пушек и прочего «по-настоящему полезного груза». Также для господ Махнгафасс с чердака принесли коробки с ненужными вещами, в каких и Маргарита с удовольствием покопалась – она выискала изумительный миниатюрный молитвослов с текстом на меридианском языке. Обложка была драгоценной, с позолотой и самоцветами, а еще книжечку можно было прикреплять за ленту к поясу или запястью. Словом, у Маргариты появился молитвослов. Рагнер тоже нашел интересную для себя книгу – амбарную. В ней его пра-пра-пра-прабабка Арфрата Раннор оставила подсчеты трат, перечни нужд, записи примет и знахарских снадобий. Маргарита узнала, что от бесплодия Рагнеру требовалось пожевать мятных листиков, а ей ежедневно пить по чашке ослиной мочи! Слава Богу, рядом была Марлена, которая ей сказала, что это сильванская дичь, и по секрету шепнула, что пила эту мочу (так сильно хотела иметь детей!), но она ей ничуть не помогла, только заставила возненавидеть ослов.

В той же коробке, откуда был выужен молитвослов, находилось еще несколько дорогостоящих предметов, например, плоский ларчик, в каком на красном бархате покоился дорожный набор из потемневшего серебра: тарелочка, чаша, ложка и (неимоверная редкость!) двухрожковый подсвечник с иконой Меридианской Праматери. Рагнер, вздыхая, сказал, что его брат Гонтер готовился отправиться в Сольтель, но потом «взял да позабыл» о воинском пути, оттого никогда не воевал. Ларчик со святыней, ликом Праматери, забрал Магнус. В той же коробке лежала квадратная доска, обернутая холстиной, какую Рагнер не позволил снять. Он пояснил, что под холстом портрет Гонтера, но он его видеть не может и хранит «этого червя» только для потомков. И, наверно, в десятый раз вздохнув, добавил, что придется увезти «червя» в Ларгос и засунуть его там тоже куда-нибудь подальше на чердак.