Три цветка и две ели. Первый том - читать онлайн книгу. Автор: Рина Оре cтр.№ 40

– Почему лепешку? – изумилась Маргарита. – Королева Хлодия Синеокая – лепешка?

– Да, – усмехнулся Рагнер. – И еще черствая, а ты у меня, – потянулся он к ней и поцеловал в висок, – теплая и мякенькая лепешечка… – тискал он ее бок.

– Рааагнер… – еще тяжелее вздохнула Маргарита, убирая его руку. – Я и правда пойду, а ты покушай, пожалуйста, хорошенько – не только вина испивай. Все тебе уж здесь лепешками кажутся!

________________

Маргарита сняла свое самое богатое платье, надела самое скромное – серое с белой пелериной, убрала волосы под платок и взяла тонкие перчатки. Вскоре она появилась в саду с двумя ящичками в руках, а в них лежала садовая лопатка. Королева Маргрэта появилась рядом с ней, когда девушка, сидя на траве, осторожно, боясь повредить корни, воровала второй кустик алых роз.

– Что ты делаешь? – спросила ее королева.

– Розы очень красивые, Ваше Величество, – ответила Маргарита, поднимаясь на ноги. – А Рагнер мне сказал, что в Ларгосе вовсе нет роз. Хочу их высадить у замка. Без двух кустов роз это сад не потускнеет.

– А знаешь, почему там нет роз?

Маргарита мотнула головой.

– Они погибают с наступлением зимы. Даже раньше, намного раньше… Ты ведь не представляешь, что такое Ларгос, так?

Маргарита снова помотала головой.

– О, там рай! С моря от Линии Льда задувает ледяной ветер и даже летом там ходят в плащах. Весной ждешь и ждешь, когда же сойдет снег, а он долго не сходит, очень долго… Зато у берега снега нет вовсе, но мерзло настолько, что выть охота. От мерзлоты не спасает ничто… И вокруг голые, мертвые камни… И в замке том, как в склепе, – холод, везде один промозглый холод… Розы там не цветут – и твои погибнут, только ты их туда привезешь.

– Спасибо, Ваше Величество, – смотрела Маргарита в серые глаза, понимая, что старуха говорит вовсе не о розах. – Спасибо, что поделились ценными знаниями. К счастью, я умею размножать розы: соединять нежные садовые цветы с дикими. Думаю, сила местных корней поможет тем цветам, какие я высажу весной, а не зимой. Пока же эти алые розы я поставлю в теплой зале замка. Ну хоть одна зала должна же быть там теплой, хотя бы кухня…

– Кухня… – вздохнула, совсем как Рагнер, старуха. – Ты посудомойкой герцога Лиисемского была? И прачкой?

– Да не была я никогда прачкой! – в сердцах воскликнула Маргарита. – Проклятье прям какое-то, а не простыни Мамаши Агны, – пробормотала она по-орензски. – Рагнер сказал? – перешла она на меридианский.

– Нет. Я расспросила воспитательницу твоей падчерицы о тебе.

Маргарита скривила, как от боли, лицо, понимая, что Диана Монаро ее расписала так красочно, что ей уже никогда-никогда не отбелить себя.

– Я не буду оправдываться, – негромко сказала она.

– И не надо, – пожевала губами старуха. – Дядя твой торговец?

– Да. Не все же рождаются принцессами… А в торговом деле-то, что позорного?

– Раз не понимаешь, то и объяснять не буду! – почему-то разозлилась старуха. – А ты, конечно, думаешь, что родиться принцессой – это сказка! Так вот, знай, что это рабство! Едва родилась – тебе уж мужа выбрали. И никто тебя не спросит, чего ты хочешь! И потом не спросит, кого или что ты любишь!! Никому до этого нет дела! Быть королевой – это стоять второй перед Богом! Сразу после мужа! Поддерживать спину супруга, пока дышишь! И никто этого не будет видеть и знать, лишь ты одна! И не должен знать, если хочешь дожить до моих лет… – снова пожевала она губами. – Ты носишь в чреве?

– Нет… – солгала Маргарита, напуганная этой вспышкой ярости и неосознанно защищая свое дитя от разгневанной старухи.

– Да ты еще и лгунья! О чаде мне уж Рагнер сам сказал! Копай свои розы дальше! Грязни себя навозной землей, как сильванка! Тебе это нравится – и тебе это подходит!

Старуха развернулась и пошла к дворцу. Маргарита поглядела ей вслед – на прямую белую фигуру, увенчанную короной, на стелящийся по розоватой дорожке шлейф белого плаща и на легкую, ничуть не старушечью поступь. После, стягивая перчатки, она села на землю и, спрятавшись за кустами алых роз, заплакала так, как уже очень давно не плакала. Ее сердце будто рвалось от боли и обиды, дыхание застревало в горле, сдавливало грудь и душило, изо рта доносились оборванные, неясные и тихие звуки. Она хотела кричать – нет, орать, пока не потеряет голос – но не могла себе этого позволить, поэтому, обнимая себя руками, просто плакала.

Спустя триаду часа она возвращалась в дом как ни в чем не бывало, унося с собой из сада два ящичка с кустиками роз, какие поставила в спальне у окна. Рассказывать Рагнеру о случившемся Маргарита не намеревалась. Меж тем старуха в белом трауре и с короной на голове, притаившись на галерее второго этажа, следила за ее возращением. Не обнаружив в сером свете сумерек признаков слез или расстройств, старуха приняла твердое, окончательное и нерушимое решение: завтра же из Лодольца она передаст своему духовнику, епископу Дофир-о-Лоттой, письмо для кардиналов Святой Земли Мери́диан.

________________

В древних верованиях лодэтчан «Лод» означал мир богов, место между жизнью и смертью, вечность, а также судьбу, ведь ее вершили они – боги – могущие существа. Лодэтчане не говорили «колесо судьбы» – они говорили «водоворот Лода». Находился Лод на вершине Ледяной Горы и за облаками, на острове Вечной Битвы, среди бескрайнего моря и, одновременно, по ту сторону моря, в бездне. Бытие людей в загробном мире зависело от того, как они жили, как умерли и как душа рассталась с плотью: если покойника предавали земле, то он продолжал жить в мире растений, если морским водам – то попадал в потустороннее море, если огню – то его нажитые достоинства превращались в драгоценные камни, сам дух очищался, как бы становился младенцем, и блуждал в плоти зверей – служил богам, за что в итоге получал награду – перерождение доблестным воином, лодцем, какой мог попасть на остров Вечной Битвы, даже на вершину Ледяной Горы – в Лод. Там он получал бесценное дарение – полную волю, и сам распоряжался своей судьбой. «Лодэния» переводилась как «земля вокруг Лода», «Лодольц» – «Белый Лод», то есть облака на вершине Ледяной Горы – место, где над человеком уже не властвовали боги. Там можно было жить столько, сколько хочешь, создавая из облаков миры и осуществляя любые свои желания. С приходом в Лодэнию меридианской веры Белый Лод стал пониматься как Элизий. Существенное различие заключалось в том, что в Белом Лоде душа, устав от праздности, выбирала не один, а два дальнейших пути: стать бессмертным божеством или вновь переродиться человеком. В первом случае душа поднималась выше, в Черный Лод, и утрачивала человеческую часть себя – способность чувствовать счастье или горе. Во втором случае душа, обладающая полной волей, могла заранее заказать себе судьбу, чтобы продолжить на земле игру с богами. Смысл жизни, согласно древним верованиям лодэтчан, в этом и заключался: люди старались победить богов – боги им мешали, а состязание божеств, отнюдь не всемогущих, и людей, вовсе не слабых существ, крутило водоворот Лода.