Гибель Лодэтского Дьявола. Второй том - читать онлайн книгу. Автор: Рина Оре cтр.№ 46

________________

Жизнь и Смерть не олицетворялись существами в меридианской вере, как Пороки и Добродетели, ведь человек не мог на них влиять – во-первых, умирала только плоть, временное пристанище для души; во-вторых, даже своей плотью человек не распоряжался – жизнь дарил Бог, он же ее забирал, поэтому самоубийство и являлось тяжелейшим самоосквернением. Однако Жизнь и Смерть стали столь частыми персонажами театральных зрелищ, что меридейцы в них верили, как в реальных, до поры до времени невидимых, созданий. С Жизнью, спутницей рождения, вопросов не возникало – ее изображали как красивую женщину, целующую младенца и дарующую ему первый вздох, крик, голос. Со Смертью вышло куда сложнее – из знания следовало, что Смерти надлежало быть мужского пола, но мужчинам Меридеи не нравилась мысль, что на смертном ложе их поцелует другой мужчина или обнимет, или срежет локон их волос (вариаций того, как Смерть усыпляет плоть, придумали немало). В конце концов, из многочисленных споров, родилось убеждение, что Смерть – это чаще всего костлявая старуха, но бывает Смерть-мужчина – и он приходит с серпом, как жнец, обрывая сразу множество жизней.

________________

Больше трех часов Маргарита пролежала в компании трех покойников, в спальне с кровью на стенах и с разбросанной по полу серебряной посудой, пытаясь как-нибудь освободиться или хотя бы прикрыться, сделать хоть что-то, чтобы не быть найденной в таком унизительном виде. Правое веко перестало подниматься. Нижняя губа распухла вдвое. Нестерпимо ныло между ягодицами, словно туда налили едкую известь. В час Кротости Маргарита не гневалась на Бога, но спрашивала его: за что же ей столько бедствий, и молила сжалиться над ней – дать скорую и легкую смерть. Толстая Тори давно замолкла, адский рев и гром прекратились, комната погрузилась в густой мрак.

Маргарита даже заснула, и ее разбудил шум на улице – цокот множества копыт. Еще она услышала возгласы на незнакомой речи, похожей на ладикэйскую. Где-то на улице раздался истошный женский крик – так же и Маргарита недавно кричала. Шум за окном всё усиливался, и доносился отдаленный, развязный смех мужчин и грохот выбиваемых дверей. И еще она отчетливо услышала, как, негромко переговариваясь, через уже взломанную дверь в ее собственный дом вошли незнакомцы.

Маргарита с замиранием сердца вслушивалась в звуки и пыталась понять, что делают незваные гости. Они ничего не разбивали и не крушили. Через открытую дверь спальни до нее доносились шорохи, непонятные разговоры, – и больше ничего.

Но вскоре ее сердце бешено заколотилось – она увидела, как балкончик за спальней начал освещаться. Шагов она не слышала: люди, что поднимались по лестнице, не издавали ни звука. Только всё ближе и ближе становился огонь, всё страшней и страшнее светлел дверной проем.

На пороге перед тремя мертвецами выросла Смерть, и Маргарита обрадовалась, что наконец по ее душу пришла та, кого она звала. Вернее, тот – Маргарите досталась Смерть мужского пола, весьма невысокого роста, в поножах, с фонарем в одной руке и с зазубренным ножичком, вместо внушительного серпа, в другой. Еще в кольчуге под деревенским кафтаном, но, как и нужно – в большом капюшоне, надежно скрывавшим в своей тени костлявую рожицу.

«Вот и гибель моя пришла, – думала девушка. – Как там по поверьям? Нельзя заглядывать Смерти под капюшон – увидишь ее лик и сразу погибаешь. Пора… Я устала… Слишком долго жила… Должна была еще в бочке утонуть».

Смерть меж тем ошалело остановился в дверях, разглядывая трех покойников среди разбросанной серебряной утвари, кровь на стенах и девушку на кровати, – не спешил проходить и будто недоумевал: кто же это за него успел поработать. Постояв с полминуты у порога, Смерть тихо сказал что-то за спину, и за капюшоном вырос могучий великан, пригибавший голову, чтобы не задеть низкие для его роста потолки второго этажа. Зверское лицо Великана прорезало три шрама – ото лба по левой щеке, а череп покрывал смешной ежик рыжих волос. Маргарита, однако, вовсе не думала смеяться: Великан и без шрамов выглядел бы ужасающе жутким – такой зверской внешностью художники награждали людоедов из гравюр со страшными сказками.

Великан сразу заинтересовался покойниками, что Маргарита нашла понятным: среди еще чуть теплых тел голодный людоед выбирал себе закуску повкуснее. Смерть направился к кровати и к девушке на ней. Маргарита стыдливо стиснула ноги и попыталась извернуться так, чтобы Смерть ничего не смог там увидеть (всё же он был мужчиной, и лишних унижений ей не хотелось). Здоровым глазом девушка пыталась заглянуть под зловещий капюшон и испустить дух. Ее ждало бескрайнее разочарование, похожее на гадостное чувство испорченного празднества, – в свете фонаря Маргарита увидела у своей Смерти шутовской развеселый рот, какой подрисовывают ярмарочным скоморохам: широкий, с озорными уголками по краям и четкими треугольниками посередине верхней губы. Смерть еще и посмеивался, созерцая попытки девушки спрятать сокровенное. Маргарита же смотрела на него с обидой: могли бы ей Смерть и посерьезнее прислать, а не со столь глумливым ртом. Когда Смерть подошел близко к кровати, то снял капюшон – и Маргарита, вопреки желанию погибнуть, от страха зажмурила левый глаз. Открыв его вновь, она почувствовала еще более острую обиду на свою звезду за то, что не умрет через миг, но и облегчение, оттого что к ней вернулся отказавший на минуту рассудок. Тот, кого она приняла за Жнеца, оказался молодым парнем с хитроватым, по-сильвански обаятельным лицом и с плутоватыми глазами, какими он нагло таращился на девичье тело. Людоед у двери, изучая раны палачей, качал головой, почесывал ежик волос у лба, словно у него там что-то зудело, и не спешил никем закусывать.

Плут, как нарекла Маргарита парня в капюшоне, с самым счастливым выражением на лице, будто он-то как раз и получил подарок, восторженно улыбнулся своим шутовским ртом и что-то негромко сказал. Левый зеленый глаз Маргариты отразил ужас, а Плут чмокнул воздух, посылая ей поцелуй. После парень без стеснения осветил и детально оглядел тело избитой красавицы, подошел еще ближе к перепуганной подобным вниманием Маргарите и ласково погладил ее правую грудь – девушка дернулась и вжалась в кровать настолько, насколько могла. Великан что-то выкрикнул Плуту – тот, что-то хохотнув в ответ, отошел от кровати: встал у окна и уже оттуда пялился на белую и безмолвную от страха девушку. Великан, пригибаясь и горбясь из-за малых ему потолков, устрожающим силуэтом двинулся к кровати. Маргарита закрыла левый глаз: она поняла, что он первым осквернит ее плоть.

Но вопреки опасениям девушки, побои на ее лице заинтересовали жуткого Великана больше, чем ее почти полностью нагое тело. Насладившись созерцанием вызревавших синяков, он отошел от Маргариты и крикнул что-то кому-то с балкончика.

Третий, появившийся в спальне, оказался не менее примечателен, чем остальные: он был красив и приятен, особенно привлекали внимание его большие, томные, очень выразительные глаза карего цвета и полные, чувственные губы. Он напоминал барона Арлота Иберннака, но как если бы тот, вместо праздных увеселений, воевал бы лет с пятнадцати и к тридцати годам получил бы огрубевшую кожу, сломанный нос и властный взгляд. Как и положено такому красавцу, мужчина являлся щеголем – его дорогая одежда разительно отличалась от деревенских кафтанов Великана и Плута: поверх кольчуги Красавец носил черный кожаный камзол с серебряным шитьем, а его плечи покрывал просторный темно-бежевый рыцарский плащ с золоченой фибулой. Увидав избитую, раздетую и связанную девушку, мужчина оторопел и в замешательстве снял капюшон кольчуги с головы, показав безупречно подстриженные, короткие, каштановые волосы.