Джонатан Стрендж и мистер Норрелл - читать онлайн книгу. Автор: Сюзанна Кларк cтр.№ 174

…о том, что сделал Норрелл, от восьми человек. Да, конечно, я мог бы рассердиться! Больше того, мог бы разразиться настолько длинной тирадой, что она прикончила бы и мое перо, и меня самого. Но к чему? Я не собираюсь больше действовать по указке этого мелочного человека. Я не буду менять планов. Как и предполагал раньше, вернусь в Лондон в начале весны, и тогда мы займемся вторым изданием. Обязательно обратимся к юристам. Не только Норрелл имеет друзей – у меня они тоже есть. Пусть рассказывает в суде (если у него хватит смелости), на каком именно основании он считает, будто англичане превратились в детей и не имеют права знать то, что веками знали их предки. А если он наберется дерзости вновь применить против меня магию, то мы прибегнем к контрмерам и увидим наконец, кто же на самом деле Величайший Волшебник нашего времени. И мне кажется, мистер Мюррей, что вам придется напечатать книгу гораздо бо́льшим тиражом, чем в первый раз, – мистер Норрелл впервые осуществил столь крупный магический акт, и люди захотят прочитать то, что заставило его пойти на такой шаг. К выходу нового издания мы кое-что исправим – в первоначальном тексте есть грубейшие ошибки. Особенно плохи главы шестая и сорок вторая…

Харли-стрит, Лондон

Сэр Уолтер Поул – Джонатану Стренджу

1 октября 1816 г.

…книгопродавец на площади Собора Святого Павла, Титус Уоткинс напечатал глупейшую книгу и продает ее под видом утраченной работы Стренджа «История и практика английской магии». Лорд Портисхед утверждает, что некоторая ее часть списана у Авессалома ^[132], а все остальное – вообще глупость. Портисхед пытается угадать, какая из частей покажется вам наиболее оскорбительной – та, что украдена у Авессалома, или глупая. Добрый и честный Портисхед везде, где может, разоблачает подлог, но уж слишком много людей клюнуло на приманку, и Уоткинс заработал немало денег. Я рад, что вам так нравится мисс Грейстил…

Кампо-Санта-Мария-Дзобениго, Венеция

Джонатан Стрендж – Джону Мюррею

16 ноября 1816 г.

Мой дорогой Мюррей!

Думаю, вам доставит удовольствие узнать, что уничтожение «Истории и практики английской магии» имеет и положительные последствия. Я помирился с лордом Байроном. Его милость не знает ровным счетом ничего о тех противоречиях, которые разрывают английскую магию, да, впрочем, ему до них и дела никакого нет. Однако он чрезвычайно уважает книги. Он сообщил, что всегда тщательно следит за тем, чтобы ваше чересчур осторожное перо, мистер Мюррей, не дай бог, не изменило какую-нибудь строчку в его драгоценных писаниях или не поставило вместо наиболее неожиданных слов несколько более респектабельные. Когда лорд Байрон услышал, что недоброжелатель автора колдовством уничтожил целую книгу, то пришел в неописуемое негодование. Он прислал мне предлинное письмо, в котором поносит Норрелла на все лады. Из всех писем, полученных мною по печальному поводу, это – самое любимое. Да, в искусстве оскорбления с его милостью не сравнится ни один англичанин. Он прибыл в Венецию с неделю тому назад, и мы встретились у Флориана ^[133]. Признаюсь, я немного побаивался, что он притащит с собой и эту бесцеремонную молодую особу, миссис Клермонт, но, к счастью, она так и не показалась. Судя по всему, он дал ей отставку. Наши новые дружеские отношения подкрепил общий интерес к бильярду. Я играю, когда раздумываю о магии, а он – когда сочиняет стихи…

Солнечный свет был холоден и чист, как звук от прикосновения ножом к тонкому бокалу. В этом свете стены церкви Санта-Мария Формоза выглядели белыми, словно раковина или кость, а тени на каменной мостовой – голубыми, как морская вода. Дверь церкви открылась, и на площадь вышла небольшая компания. Леди и джентльмены осматривали внутреннее убранство церкви; теперь им хотелось выплеснуть долго сдерживаемую энергию, потому они заполнили нарушаемую лишь плеском воды тишину громким жизнерадостным разговором. Кампо-Санта-Мария-Формоза понравилось путешественникам необычайно. Фасады домов выглядели величественно – для их восхваления трудно было подобрать эпитеты. Еще больше очарования таил в себе тот упадок, в котором пребывали здания, мосты и церкви. Гости были англичанами, и упадок других народов представлялся им естественным состоянием. Они принадлежали к нации, наделенной столь высоким мнением о собственной одаренности (и столь серьезными сомнениями в талантах других народов), что ничуть не удивились бы, узнав, например, что венецианцы неспособны были оценить красоты родного города, покуда не явились англичане и не рассказали, как он хорош.

Одна дама, излив все свое восхищение, обратилась к другой даме с разговором о погоде.

– Знаешь ли, так странно, но когда мы были в церкви и вы с мистером Стренджем рассматривали картины, я выглянула на улицу, и мне показалось, что идет дождь. Я так испугалась, что ты промокнешь!

– Нет, тетя! Смотрите, камни совсем сухие. Ни единой капельки!

– А кроме того, не мешает ли тебе ветер? В уши так и дует! Если он тебя беспокоит, мы попросим мистера Стренджа и папу пойти немного быстрее.

– Спасибо, тетушка, но мне очень хорошо. Приятный бриз, запах моря – все это освежает мысли и чувства. Или, тетя, они не нравятся вам?

– Что ты, милая! Я никогда не обращаю внимания на подобные вещи. Я очень вынослива. Беспокоюсь только за тебя.

– Знаю, тетушка, – отвечала молодая дама.

Вероятно, она сознавала, что солнечный свет и ветерок, придающие Венеции такую прелесть, одаряющие каналы синевой, а мрамор – магическим сиянием, в неменьшей степени к лицу ей самой. Быстрая смена света и тени подчеркивала прозрачность кожи и свежесть девического лица. Белое муслиновое платье очаровательно развевалось на ветру.

– Ах! – воскликнула тетушка. – Папа как раз показывает мистеру Стренджу что-то новое. Почему бы тебе, голубушка, не присоединиться к ним?

– Я видела довольно. Идите лучше вы, тетушка.

Тетушка поспешила на другой конец площади, а мисс Грейстил медленно направилась к белому мостику, изысканно изгибающемуся рядом с церковью. Она задумчиво втыкала кончик парасольки между камнями мостовой и бормотала: «Я видела довольно. Да, вполне довольно!» Казалось, повторение таинственного восклицания не облегчило ей душу; напротив, облако печали сгустилось, а вздохи стали еще чаще.

– Вы сегодня так молчаливы, – неожиданно раздался за ее спиной голос мистера Стренджа.

Девушка вздрогнула: она не подозревала, что он так близко.

– Правда? А я и не заметила.

Она на минуту задумалась. Стрендж прислонился к перилам моста, сложил на груди руки и внимательно на нее взглянул.

– Молчаливы, – повторил он, – и, как мне кажется, слегка печальны. А значит, я должен с вами поговорить.

– Должны поговорить со мной? – переспросила девушка, невольно улыбнувшись. Однако, словно и сам разговор, и улыбка доставили боль, она снова вздохнула и отвернулась.