Уплыть за закат. Жизнь и любови Морин Джонсон. Мемуары одной беспутной леди - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Хайнлайн cтр.№ 17

Несколько детей и с полдюжины собак тут же собрались вокруг двуколки; один из мальчишек с криками кинулся к дому. Вышел мистер Айгоу.

– Джексон! – окликнул его отец.

– Я, док.

– Уберите-ка собак от повозки.

– От них не будет вреда.

– Уберите. Я не хочу, чтобы они прыгали на меня.

– Как скажете, док Кливленд! Джефферсон! Отгоните-ка собак на задний двор.

Те послушались. Отец слез, тихо бросив мне через плечо:

– Сиди в двуколке.

Пробыл он в хижине недолго – и хорошо, потому что их старший парень, Калеб, примерно мой ровесник, все приставал, чтобы я пошла с ним поглядеть поросят. Я его знала по школе – он уже несколько лет сидел в пятом классе – и считала, что его в скором будущем ждет суд Линча, если чей-то отец не убьет его раньше. Пришлось сказать ему, чтобы отвалил от Дэйзи и не докучал ей, – она мотала головой и пятилась. Для подкрепления своих слов я достала из стойки кнут.

Я была рада, когда отец вернулся.

Он молча сел в двуколку, я цокнула, и Дэйзи тронулась с места. Отец был мрачен как туча, поэтому и я сидела тихо. Когда мы проехали с четверть мили, он сказал:

– Сверни-ка на травку. – Я свернула и сказала Дэйзи: – Тпру, девочка.

– Спасибо, Морин. Полей мне, пожалуйста, на руки.

– Сейчас, сэр. – Двуколку для выездов в город делал на заказ тот же каретный мастер, который поставил отцу беговые коляски, – сзади в ней был большой багажник с фартуком от дождя. Там отец возил разные вещи, которые могли понадобиться ему на вызове, а в черный саквояж не умещались. В том числе вода в жестянке из-под керосина с носиком, тазик, мыло и полотенца.

Я полила, он намылил руки, снова подставил их под струйку, отряхнул и еще раз вымыл в тазике и вытер чистым полотенцем.

– Вот так-то лучше, – вздохнул он. – Я там не садился и по возможности ничего не трогал. Помнишь, Морин, какая ванна у нас была в Чикаго?

– Ну еще бы!

Всемирная выставка была чудом из чудес, и я никогда не забуду, как впервые увидела озеро или проехалась по надземной железной дороге… но в мечтах моих поселилась белая эмалированная ванна с горячей водой до самого подбородка. Говорят, у каждой женщины – своя цена. Моя – это ванна.

– Миссис Мэллой брала с нас за каждую ванну четвертак. Сейчас бы я охотно заплатил и два доллара. Морин, дай мне, пожалуйста, глицерин с розовой водой – там, в саквояже.

Отец сам делал эту примочку для растрескавшейся кожи и сейчас смазал ей руки после сильного щелочного мыла. Когда мы снова тронулись в путь, он сказал:

– Этот ребенок, Морин, умер задолго до того, как Джексон Айгоу послал за мной. На мой взгляд, еще ночью.

Я попыталась вызвать в себе жалость к ребенку, но вряд ли стоило жалеть того, кто избежал участи вырасти в этом доме.

– Зачем же было посылать за вами?

– Помолиться за упокой. Выписать свидетельство о смерти, чтобы у отца не было неприятностей с законом, когда он похоронит ребенка… чем он, наверное, сейчас и занимается. А главное, чтобы мы с тобой проехались шесть миль туда и обратно, а не он запрягал бы мула и ехал в город. – Отец невесело засмеялся. – Он все говорил, что я не должен брать с него платы за визит, потому что приехал уже после смерти ребенка. Наконец я ему сказал: «Заткнись, Джексон. Ты мне еще ни цента не заплатил с тех пор, как Кливленд побил Гаррисона». А он мне: времена, мол, тяжелые, а правительство ничего не делает для фермера.

Отец вздохнул:

– Я с ним не спорил – он в чем-то прав. Морин, ты весь прошлый год вела мои книги – как, тяжелые времена или нет?

Он меня озадачил – я в это время думала о Фонде Говарда и о хорошеньком пенисе Чака.

– Не знаю, отец. Знаю только, что в книгах записано гораздо больше, чем вам заплатили на самом деле. И вот что я еще заметила: самые никудышные вроде Джексона Айгоу предпочитают лучше задолжать доллар за вызов на дом, чем пятьдесят центов за визит в кабинет.

– Да. Джексон мог бы привезти трупик в город – в жизни не видел такого обезвоженного тельца! Но я рад, что он этого не сделал – ни к чему мне покойничек в моем чистом кабинете и в чистом доме Адели. Ты видела книги – как, по-твоему, достаточно моих доходов, чтобы содержать нашу семью? Хватает ли на еду, на одежду, на жилье, на овес и сено и на монетки для воскресной школы?

Я призадумалась. Таблицу умножения я, как и все школьники, знала до «двадцатью двадцать», а в старших классах стала постигать блаженство более сложных вычислений, но в нашем домашнем хозяйстве своих познаний не применяла. Я представила себе черную доску и углубилась в расчеты.

– Отец, если бы они все заплатили вам то, что должны, мы бы жили в полном достатке. Но ведь они не платят… не все платят, а мы все-таки живем в достатке.

– Морин, если не захочешь записываться в Фонд Говарда, выходи за богатого. Не за сельского врача.

Немного погодя отец пожал плечами и улыбнулся:

– Но не волнуйся. У нас всегда будет еда на столе, даже если мне придется совершать набеги на Канзас и воровать там скот. Споем? «У папы ласочка была» будет сегодня к месту. А как твоя ласочка, дорогая? Не болит?

– Отец, вы грязный старик и плохо кончите.

– Всегда на это надеялся, но с таким семейством разве согрешишь как следует. А знаешь, о тебе беспокоилась еще одна особа. Миссис Альтшулер.

– Так я и знала. – Я рассказала ему, как мы встретились. – Она приняла меня за Одри.

– Вот мерзкая старая корова. Но это она, может быть, нарочно. Она меня спрашивала, что ты делала на ярмарочных трибунах.

– И что же вы ей ответили?

– Ничего. Молчание – это все, что заслуживает вопрос любопытного, – пропускай его мимо ушей, вот и все. А еще лучше – прямое оскорбление, которое я и нанес этой зловредной черепахе, не ответив на ее вопрос и сказав ей, чтобы она перед следующим визитом ко мне помылась, – я, мол, нахожу, что она неудовлетворительно соблюдает личную гигиену. Ей это не понравилось. – Он улыбнулся. – Если она сильно разозлится, то перебежит к доктору Чедвику, будем надеяться.

– Будем. Значит, кто-то видел, как мы туда поднимались. Но уж чем мы там занимались, сэр, – этого не видел никто. – Я рассказала отцу про ящик с грузами. – Любопытным понадобился бы воздушный шар.

– Да уж. Устроились вы надежно, хотя и не очень удобно. Я желал бы предоставить в твое распоряжение диван… но не могу, пока ты не запишешься в Фонд Говарда. Если решишь. А пока что давай подумаем о безопасных местах.

– Да, сэр. Спасибо. Одного не могу понять: пробыли мы в Батлере недолго, чтобы скрыть время, затраченное на побочную деятельность. Я рассчитала в уме время и расстояние. Cher papa, или я плохо считаю…

– Не может такого быть.