— Он в порядке, скажу вам. Но не похож на своего брата
Фрэнклина — газоны и цветы его не волнуют. Ему до них вроде бы нет дела, так
что я его вижу редко. Миссис Шор сама дает распоряжения, если только не
вмешивается проклятый японец. Знаете, что этот чертенок надумал недавно?
— Что же?
— Уговорил ее совершить поездку для поправки здоровья.
Хотел, чтобы вся семья выехала на время из дома, а сам он тем временем, мол,
произведет основательную уборку в доме и снаружи. Дескать, на это у него уйдет
три или четыре месяца. Уговаривал, чтобы она с племянницей поехала во Флориду.
А я случайно узнал, что он говорил об этом с Джорджем Альбером. Может, тот все
и придумал. Вы его часом не знаете?
— Нет.
— Это — любимчик старой леди. Похоже, она любила его папашу
— или папаша любил ее, не знаю уж, как там было. Я делаю свою работу и хочу,
чтобы меня оставили в покое. Больше мне ничего не надо.
— Ну а Комо, он хороший работник?
— Работает он нормально, но все чего-то вынюхивает. Так и
кажется, что он вечно торчит у тебя за спиной.
— Вы сказали, что когда-то жили в доме у Шоров. А у вас
тогда не возникало неприятностей с Комо?
— Никаких ссор — то есть в открытую. А вот у моего брата их
было сколько угодно.
— У вашего брата? — Спросил Мейсон, на какую-то долю секунды
оторвав глаза от дороги, чтобы обменяться взглядом с Деллой Стрит. — Так с вами
жил и ваш брат?
— Угу. Месяцев шесть или семь.
— А где он теперь?
— Умер.
— Когда вы там жили?
— Нет.
— Уже после того, как вы переехали… И вскоре?
— Через пару недель.
— Он долго болел?
— Да нет.
— Сердце, по-видимому?
— Нет. Он был моложе меня. Делла Стрит мягко сказала:
— Я понимаю, что вы пережили. Наверное, вам, мистер Ланк, не
хочется об этом вспоминать.
— Верно.
— Так всегда бывает, когда внезапно умирает близкий тебе
человек. Это такой удар! Ваш брат, должно быть, был умницей, мистер Ланк?
— Почему вы так думаете?
— Да потому, как вы о нем говорите. Как я поняла, его никто
не мог обвести вокруг пальца. Даже этот слуга-японец.
— Да, уж будьте уверены!
— Вам, наверное, трудно стало работать в саду одному — ведь
раньше брат вам помогал.
— Он вовсе мне не помогал. Просто приехал ко мне погостить.
Некоторое время он не мог ничего делать — неважно себя чувствовал.
— Подумать только… Часто бывает, что больные люди живут
гораздо дольше, чем здоровяки, у которых за всю жизнь даже голова ни разу не
болела.
— Что верно, то верно.
ПО
— Мистер Шор, наверное, был замечательный человек, — сказала
Делла Стрит.
— Да, мэм. Это точно. Он ко мне всегда прекрасно относился.
— Это видно хотя бы по тому, что он разрешил жить в вашем
доме вашему больному брату. Вряд ли с вас вычитали за питание?
— Нет, не вычитали. И я никогда не забуду, как вел себя
мистер Шор, когда умер мой брат. Я здорово потратился на врачей и лекарства… ну,
мистер Шор просто позвал меня, выразил мне соболезнования и знаете, что он
сделал?
— Нет, а что?
— Дал мне три с половиной сотни, чтобы перевезти тело брата
на Восток, и дал отпуск, чтобы я мог сам его сопровождать. Наша мать была еще
жива в то время и очень хотела, чтобы Фила похоронили дома.
— А теперь ваша матушка уже умерла? — спросила Делла Стрит.
— Угу. Пять лет назад. Меня в жизни ничего так не потрясло,
как то, что сделал мистер Шор. Я, конечно, поблагодарил его тогда.
Мейсон толкнул коленом Деллу Стрит, чтобы она не заостряла
на этом внимание и не встревожила садовника.
Через минуту-другую он как бы мельком спросил:
— Значит, ваш брат умер незадолго до исчезновения хозяина?
— Точно.
— Да, японцы и правда хитрый народ. У них на Востоке знают
про лекарства такое, что нам и не снилось…
Ланк даже наклонился вперед, стараясь заглянуть в лицо
Мейсону.
— Почему вы так говорите?
— Сам не знаю… Просто я думал вслух… Иной раз в голову,
знаете ли, приходят любопытные мысли.
— И что здесь такого любопытного?
— Да ничего, — ответил Мейсон. — Я просто так думал.
— Я вот тоже много об этом думал, — со значением в голосе
заявил Ланк.
Подождав несколько секунд, Мейсон небрежно заметил:
— Если бы возле меня был японец, который мне не нравится, я
ни за что не стал бы с ним жить в одном доме… Чтобы он для меня готовил или
подавал еду… Нет, я им не доверяю!
— Вот точно так и я думаю, — сказал садовник. — Я хочу вам
кое-что сказать, мистер… как вы сказали, вас зовут?
— Мейсон.
— Так вот, мистер Мейсон. Сами понимаете, он мог такое
обтяпать…
— Яд? — спросил Мейсон.
— Ну, я не могу утверждать. Лично я этих япошек терпеть не
могу, но напраслину тоже возводить не хочу. Я уже один раз поступил с ним
нечестно.
— Неужели?
— Сказать по правде, вроде как подозревал, что он приложил
руку… ну, я вам уже говорил… одним словом, мне пришло в голову, что он хотел
убрать с дороги мистера Шора, а сначала вроде бы решил попрактиковаться на моем
брате… Ведь мистер Шор исчез сразу после смерти Фила… Поначалу я так не думал,
а потом постепенно все больше и больше…
Мейсон снова подтолкнул Деллу и повернул за угол, к
больнице.
— Ну, по-моему, вы ничего нечестного не сделали.
— Нет! Он этого не делал! — решительно заявил Ланк. — Но еще
несколько часов назад никто бы меня в этом не смог убедить, пусть бы даже мы
проспорили всю ночь. Вот так. Человек может вбить себе что-нибудь в голову и в
конце концов твердо поверить в это. Сказать честно, я больше не хотел там жить
из-за того, что этот япошка вечно слонялся вокруг. Филу становилось хуже с
каждым днем. Мне иногда казалось, что я и сам заболел. Я с перепугу даже пошел
к врачу, но тот у меня ничего не нашел. И тогда я оттуда съехал.
— И это вам помогло? — спросил Мейсон.
— Теперь все в порядке! У меня свой домик, и я там полный
хозяин. Сам себе готовлю еду, а на работу беру с собой завтрак. И вот что я вам
скажу, мистер, у меня нет привычки оставлять его где попало, где кто угодно
может открыть коробочку и чего-нибудь брызнуть на мои сандвичи. Нет, я не
простачок!