Охота на тень - читать онлайн книгу. Автор: Камилла Гребе cтр.№ 61

Линда опустилась на водительское сиденье и принялась скидывать одежду, газеты и что-то похожее на бутылку из-под содовой назад.

Ханне терпеливо дожидалась, а когда Линда покончила с уборкой, села в пассажирское кресло рядом с ней.

Линда завела машину и поехала по направлению к центру, объезжая снегоуборочную технику. Они миновали единственный в городке ночной клуб. У входа в это некогда шикарное заведение стояли два темнокожих человека и курили. Неоновая вывеска «Гран Палас» покосилась. Стекло в одной из створок входных дверей было разбито и заклеено серебристой липкой лентой.

— На чём я остановилась? — спросила Линда, выкручивая термостат на максимум.

— Ты говорила, они напуганы.

— Да, спасибо. Они отчаянно напуганы. И злы.

— На кого?

Линда бросила на Ханне удивлённый взгляд.

— На нас, само собой. На кого ж ещё? Они считают, полиция ни черта не делает.

Ханне вернулась домой в начале девятого.

У Уве разыгралась мигрень, и он уже был в постели.

— Так холодно, — пожаловался он, и Ханне нечего было ему возразить, потому что холод проникал сквозь щели в оконных рамах, расползался по полу и, в конце концов, проникал даже в кровать. А Уве был к таким вещам более чувствителен, чем Ханне. Холод, влажность, резкие звуки — всего этого Уве не переносил. С ним немедленно приключалась экзема или кашель. Возникал необъяснимый жар или длительный упадок сил.

Но Ханне была сильной.

Она могла спокойно спать под звук отбойного молотка, и несмотря на то, что холод она тоже не любила, могла спокойно работать до тех пор, пока морозные узоры не покроют внутреннюю сторону окна в гостиной.

— Как прошла твоя терапия? — поинтересовалась Ханне.

— Как всегда, — отозвался Уве и снова зарылся головой в подушки.

Ханне ничего не стала говорить. «Как всегда» означало, что речь снова шла о его отце, а у Ханне сейчас не было сил вести о нем беседу. Вместо этого она села на кровать поближе к Уве.

— Мы до сих пор не знаем, кто он, — сказала она. — Болотный Убийца.

Уве издал громкий вздох.

— Ну почему тебе взбрело в голову работать именно с этим? — пробормотал он. — Почему? Чтобы позлить меня?

— Не всё на свете крутится вокруг тебя.

Он ничего не ответил, и Ханне успела подумать, что мигрень приключилась с ним очень вовремя, иначе сейчас между ними произошла бы крупная ссора.

— Хочешь поесть? — спросила она.

— Нет, мне кажется, меня сейчас вырвет.

Она погладила мужа по голове и вышла из спальни, чтобы приготовить себе поесть. Через полчаса она уже сидела на диване с тарелкой пасты и книгой инуитских преданий на коленях.

Прежде чем приступить к изучению особенностей человеческого поведения, Ханне изучала социальную антропологию. Она штудировала Франца Боаса и Бронислава Малиновски и мечтала на год отправиться на север Гренландии, чтобы там проводить практические исследования. Отчасти, вероятно, на неё оказал влияние увиденный в детстве старый документальный фильм — «Нанук, сын холода» — так он назывался. Но в основном это была заслуга её деда.

Карл Ивар Лагерлинд-Шён был легендарным полярником и путешественником. Их старинную усадьбу в окрестностях Гнесты украшали шкуры белых медведей, гарпуны и фотопортреты инуитов. Но более всего своим присутствием украшал эту усадьбу дед-алкоголик, который с большой охотой рассказывал внучке о своих приключениях на просторах Арктики, и пересказывал ей предания инуитов.

Больше всего Ханне любила слушать о том, как море поглотило Седну. Красивая, но тщеславная инуитская девушка Седна сбежала от своего отца с буревестником, чтобы стать его женой. Буревестник обещал Седне, что отнесёт её в чудесную страну, где ей никогда не придётся голодать, их шатёр будет сделан из самой лучшей кожи, а спать Седна будет на мягких медвежьих шкурах. Но когда они добрались до места, оказалось, что жилище сделано из старой рыбьей кожи, которая пропускала холод и ветер, спать пришлось на старой грубой моржовой шкуре, а есть — сырые рыбьи потроха.

Весной отец отправился навестить дочь, и увидел, что та была измучена и пребывала в отчаянии. Тогда он убил её супруга и на своем каяке повёз Седну домой. Только птицы решили отомстить за Буревестника. Они наслали на море страшный шторм, и отец решил принести девушку в жертву морю, чтобы успокоить птиц. Он сбросил её в ледяную воду, а когда Седна, вцепившись в борт, не хотела отпускать лодку, отец отрезал ей пальцы. Пальцы канули в морскую пучину и превратились в китов и тюленей. В конце концов море поглотило Седну, и она сделалась там владычицей — богиней моря.

Сильнее всего поразила маленькую Ханне жестокость этого предания: собственный отец бросил Седну в море, обрекая на верную смерть, а потом отрезал ей пальцы, один за другим, словно это были сосиски.

Она хотела знать больше. Она хотела понять, как отец мог так поступить с собственным ребёнком.

Ханне хотела забраться в голову к этому странному папе и прочесть его мысли. Препарировать их. Раскрыть перед собой, словно внутренности во время вскрытия, и под светом прожектора отыскать патологию. Ошибку, из-за которой он стал таким злым.

«Да, — подумала Ханне. — Наверное, всё началось не с мамы. Все началось с Седны, с рассказа о тьме и жестокости. Всё началось с жажды понять, откуда взялась эта тьма».

Так что профессиональная жизнь Ханне, в том виде, в каком она пребывала сейчас, началась с девушки по имени Седна.

В начале двенадцатого Ханне отправилась спать.

Она тихонько легла, не включая свет, и в её мыслях снова возник Берлинпаркен: дети, делавшие «ангелов» на снегу и их мамы, переминающиеся с ноги на ногу, чтобы согреться.

Они напоминали Ханне пугливых косуль — невинных, не ведающих о хищнике, что притаился во мраке, считая себя в безопасности в окружении подруг.

Потом Ханне уснула рядом с мужем и не видела во сне ни Болотного Убийцу, ни пресловутого парка.

Проснулась Ханне от холода.

Было так холодно, что она дрожала, пальцы одеревенели и не слушались.

Протянув руку, она пощупала пустую постель и поняла, что Уве ушёл, но едва ощутимое тепло, оставшееся на том месте, где он лежал, свидетельствовало о том, что ушёл он недавно. Часы на прикроватном столике показывали половину четвёртого.

Ханне встала и нащупала на стуле халат. Накинула его, поплотнее запахнула и крадучись пошла в кухню. Через закрытую дверь доносился голос Уве, но разобрать, что он говорил, не получалось. Голос возвышался и затихал, на мгновение замолкал и снова принимался говорить.

Ханне подошла вплотную и уже протянула руку к дверной ручке, как вдруг внезапно смогла разобрать слова Уве.

— But I can’t. She would kill me, you know. ^[25]