Безмолвное дитя - читать онлайн книгу. Автор: Сара Дензил cтр.№ 49

Джейк позвонил примерно через час после своего ухода из дома: Эми отстранили от уроков и отправили домой. Это не доставило мне никакого удовольствия, но принесло некоторое облегчение. Я боялась, что у Джейка с Эми случится какой-нибудь конфликт из-за статьи.

Роб пришёл с футбольным мячом:

— Я подумал, мы с Эйденом могли бы попинать мячик во дворе.

— Хорошая мысль! — В самом деле, ну почему мне раньше не пришло в голову попробовать позаниматься с Эйденом какой-нибудь физической активностью? Врач сказал, что лёгкие физические нагрузки были бы ему полезны, и у меня возникла мысль ходить с ним гулять, но этому препятствовало пристальное внимание со стороны СМИ.

День выдался ветреным, и газон во дворе замело листвой. На Эйдене была синяя дутая куртка, которую я купила, когда обставляла его комнату и наполняла шкаф новой одеждой. На улице было чудесно, и стало ещё лучше, когда Дениз принесла мне стул.

— Вся эта история разделила город на две части, — рассказал Роб, печально покачивая головой. — Я заходил в магазинчик и услышал, как один покупатель назвал Эми предателем и сказал, что её и этого герцога следует вздёрнуть. Потом на улице прохожие спорили о том, хорошие мы родители или нет. Когда Эйден только нашёлся, некоторые мои приятели звонили узнать, как дела, а теперь они переходят на другую сторону дороги, лишь бы не столкнуться со мной. Я… — он понизил голос, — …я уже дошёл до точки, Эм. Наступит этому всем конец или нет?!

Роб бросил мяч на влажную от росы траву и легонько пнул его Эйдену. У меня сердце зашлось в ожидании: что сделает Эйден при виде чужеродного предмета? Откажется ли он от игры напрочь, убежит ли в дом, к своему любимому телевизору? Или расплывётся в улыбке и отправит мяч обратно отцу, и рассмеётся, когда угодит Робу в пах? Второй вариант — это то, как сделал бы прежний Эйден. Ему нравилось шалить и нравилось играть в футбол с Робом. По этой части мы точно были хорошими родителями — молодыми и энергичными, всё делающими вприпрыжку, и по той весёлой кутерьме я скучала так сильно, что буквально ощущала боль.

Я затаила дыхание, ожидая реакции Эйдена. Любой. Сначала он стоял и смотрел на мяч, будто на инопланетянина, но через некоторое время сделал шаг вперёд и слегка толкнул его носком кроссовка.

— Во-от, молодец. Пасуй мне! — подбодрил его Роб.

На этот раз Эйден размахнулся и со всей силы пнул мяч в сторону Роба. Не так бодро, как бывало раньше, но для начала неплохо! Я с удивлением отметила, что наклоняюсь вперёд и аплодирую, словно эти смешные «настырные мамаши» на детском спортивном празднике.

— Класс! — воскликнул Роб, прыгая вперёд и останавливая мяч боковой стороной стопы, чтобы переправить его обратно Эйдену.

На лице сына не отобразилось ни тени улыбки, но в какой-то момент мне показалось, что с игрой к нам вернулась частичка прежней жизни. Жаль, что прежняя я не могла вскочить и присоединиться к забаве — из-за стресса последних двух недель, а также из-за беременности я была в тот день совершенно без сил. Я вымоталась до такой степени, что даже просто держать глаза открытыми уже было сложной задачей. Мне оставалось только сидеть и смотреть, а мой большой живот постоянно напоминал о том, что дней через десять меня ждёт следующая сложная задача.

Это ужасно, но именно так я воспринимала будущего ребёнка. Сложная задача. Я уже начинала думать, что я создана именно для того, чтобы регулярно проходить трудные испытания, которые, честно говоря, мне порядком поднадоели. Малышка вдруг зашевелилась внутри меня, я вздрогнула и нежно погладила живот.

— Как вы? — спросила Дениз.

Я не слышала, как она подошла, и аж подпрыгнула от звука её голоса.

— Просто ребёнок пошевелился.

— Уже недолго осталось, — сказала она.

— Ага.

Возникла неловкая пауза. Что сказать женщине, которой осталась до родов всего неделя, и чей сын недавно воскрес из мёртвых?! Стандартных фраз для такой ситуации не существует.

— Сочувствую вам, сейчас у вас непростой период, — изрекла она в конце концов. — Зато у Эйдена скоро будет маленькая сестрёнка. Уверена, это очень поспособствует его… прогрессу.

Я сидела и следила за тем, как Эйден отбивает мяч, посланный Робом: все его удары были совершенно одинаковыми. В его движениях не было ни радости, ни энергии. Я постоянно напоминала себе, что Эйден слабее большинства шестнадцатилетних мальчишек, но всё равно больно было видеть, как он в ситуации, обыкновенной для подростка его возраста, ведёт себя так, будто ничего страннее в жизни не делал. С каждым его ударом по мячу мимолётный луч надежды улетал всё дальше: он действовал как робот, отводя ногу назад и отбивая мяч одинаковым медленным движением. Я сидела и смотрела, и улыбка постепенно сползала у меня с лица.

Вся штука в том, что мне следовало бы радоваться предстоящим родам и возвращению Эйдена, а тот факт, что Эйден решил присоединиться к игре, должен был воодушевлять. Но я ничего этого не чувствовала. Глядя на безжизненное и пустое выражение лица Эйдена, я не чувствовала ничего, кроме страха.

На передовице «The Sun» ^[18] был запечатлён герцог Хардвикский, выходящий из йоркского полицейского участка с красным, покрывшимся пятнами лицом. Рядом были помещены его фотографии на отдыхе с детьми. Пресса взялась и за него и ворошила старый костерок, припоминая давние обвинения в сексуальном насилии и публикуя фото с вечеринок, на которых он дефилировал, окружив себя женщинами в бикини. Я не могла смотреть на их ухмыляющиеся лица. Фотографии, на которых он позировал в обществе женщин в откровенных нарядах, были сделаны в 70-х, и в его развратной ухмылке было нечто такое, от чего у меня неприятно сосало под ложечкой. Похожие чувства возникали, когда в прессе встречались фотографии радиодиджеев 70-х годов: от них словно веяло грязной похотью и насилием ^[19]. Глядя на этих старых извращенцев, хотелось немедленно помыться.

Однако взглянув на красное пятнистое лицо герцога на фото, я поняла одну важную вещь: он старик, которому для ходьбы нужна палочка, а волосы белы как снег. Неизвестно, в каком физическом состоянии он был десять лет назад, но что известно точно, так это то, что для похищения ребёнка нужно быть довольно крепким. Хотя, конечно, у него мог быть помощник — не только при похищении, но и на протяжении всех этих десяти лет, пока сына держали в заключении. Я мысленно погрузилась в мутные глубины общества педофилов — ведь герцог такой не один, и я была почти уверена, что ему помогали. Я протянула руку к фотографии герцога и впилась ногтями в его лицо.

Его выпустили под залог.

Обыск в Уэтерингтон-Хаусе оказался безрезультатным: никаких дополнительных улик, помимо компьютера, найти не удалось. Не было никакого секретного подземелья, никаких потайных ходов и комнат — полиция обследовала каждый закуток. По крайней мере, так они утверждали. У меня же были некоторые сомнения. Человек с такими деньгами и связями, конечно, мог позволить себе заплатить строителям за то, чтобы те держали рот на замке. Однако как сказал инспектор Стивенсон во время короткого телефонного разговора, сообщая о выпуске герцога под залог, любая переделка Уэтерингтон-Хауса означала бы для герцога и его супруги грандиозную головную боль. В отличие от простых смертных им в подобном случае пришлось бы приложить титанические усилия для выполнения всех требований и соблюдения должного регламента. Существовала, конечно, вероятность, что с помощью своих денег и влияния он подмаслил кого нужно, но даже в этом случае ему пришлось бы держать всё в тайне от членов семьи.