Земли обетованные - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Мишель Генассия cтр.№ 88

– Что происходит, Сесиль? Я ничего не понимаю.

– Я положила деньги во внутренний карман сумки. Ребенок спокойный, не будет тебя раздражать, надоедать, она никогда не плачет, здорова, у нее есть карта прививок – те, что сделаны, и предстоящие. Мне пора идти.

– Почему так быстро? Ты застала меня врасплох. Нам надо поговорить. Согласись, нам есть что сказать друг другу… ведь столько времени прошло, разве нет?

– У вас есть какие-нибудь новости о Франке?

– Никаких.

– Тогда мне нечего тебе сказать.

– Как тебя найти, если возникнет необходимость?

– Я потом сама тебе позвоню.

Сесиль запахнула плащ и, не попрощавшись со мной, не поцеловав дочь, которая не отрывала взгляда от фонтана, направилась в сторону улицы Вожирар. Я подошел к Анне, протянул ей руку, но она ее не взяла.

– Пойдем, Анна, я не знаю, что мы будем делать, но не волнуйся, я позабочусь о тебе.

Подхватив сумку, я снова протянул руку Анне – безуспешно. Я сделал несколько шагов вперед – она пошла следом за мной. Так мы и шагали – я впереди, она в двух метрах сзади.

Сесиль, спрятавшись за деревом на улице Медичи, провожала их взглядом: Мишель без конца оборачивался, протягивал девочке руку, но та ее не брала. Сесиль думала: «Я не чувствую никаких угрызений совести, не ищу никаких оправданий, потому что ни в чем не виновата, у меня не было выбора. Так сложилась моя жизнь. Искра не вспыхнула. Я жила надеждой четыре года, прилагала усилия, убеждала себя, повторяла тысячу раз, что люблю Анну, прошла курс психотерапии. Все напрасно. Любви к ней у меня так и не возникло. Не знаю, почему я такая бездушная, как мне хотелось бы мне быть нормальной женщиной, которая обожает своего ребенка – обнимает его, играет с ним. Но эта девочка мне чужая. Завтра я о ней забуду. Я вовсе не желаю ей зла и приняла решение расстаться с ней ради ее же блага, чтобы у нее, если это еще возможно, началась нормальная жизнь, в нормальной семье. Я не чувствую никакой привязанности, никакой любви к этому ребенку, но это не значит, что я чудовище, я просто одинокая женщина. Одинокая и бездетная».

* * *

После окончания рабочего дня в министерстве Франк шел по улице Мазагран, собираясь сделать покупки у Хасана; тот работал без оглядки на других: начинал день до восхода солнца и ждал своего французского друга до самого закрытия лавки. Хасан уступил ему свой стул, сам сел на табуретку, предложил чай, сигарету, наслаждаясь тишиной заснувшего города и болтая ни о чем, а скорее обо всем сразу, о добрых старых временах, когда Франк служил у него приказчиком, прежде чем стать важным господином. С тех пор как Франк перестал работать в лавке, Хасан повидал с десяток бездельников, которые хотели зарабатывать, не напрягаясь; им трудно было вставать рано утром, а таскать мешки с рисом или кускусом они и вовсе не желали. Кроме того, все они нагло позволяли себе курить, обслуживая покупателей, или устраивать перерыв на целый час. Так что теперь Хасан работал один и был вынужден самолично пополнять запасы, заниматься складом, документацией и обслуживать клиентов, не говоря уже о тех растяпах, которые забывали дома кошельки, просили записать покупку им на счет, но не спешили его оплачивать: «И все же я не жалуюсь, такова жизнь бакалейщика. Слава богу, хоть не голодаю». В этот вечер Франк заметил, что Хасан мрачен: на вопросы о семье и делах он отвечал односложно.

– У тебя неприятности, Хасан? Мне ты можешь рассказать обо всем, сам знаешь.

– Да, я очень обеспокоен.

Вот уже несколько недель Хасан был жертвой не то галлюцинаций, не то вора, который ухитрялся проникать сквозь стены его лавки. Как иначе объяснить исчезновение массы товаров из кладовой, запертой на два оборота единственного ключа, который никогда не покидал его кармана? Десятки банок тунца в масле и по-каталонски, сардин, томатной пасты таинственным образом испарились, как и бутылки с оливковым маслом, коробки с сахаром-рафинадом, финиками и баночками нута. Невозможно было составить список украденного, он был бы слишком длинным. Хасан осмотрел стены в поисках потайного прохода или секретной двери, провел несколько ночей в лавке в ожидании этого дьявольского грабителя, но каждый раз засыпал с ножом в руке. Он отправился в полицию и написал заявление, старший капрал взялся за это дело сам, потому что много лет знал Хасана, а его жена покупала у него продукты; но полицейский пришел к такому же заключению: дверь не взламывали, стены прочные, а чердачное оконце такое узкое, что через него даже кошке не пробраться, тем более что оно закрывалось изнутри на щеколду, на которой нет никаких следов повреждений.

– Я вот думаю: а может, это призрак бывшего владельца, который приходит, чтобы отомстить мне, и радуется, глядя на мои мучения; так я сойду с ума и в конце концов разорюсь; прошу тебя, друг мой, помоги!

Франк внимательно осмотрел место, которое и без того хорошо знал. Благодаря металлической шторе дверь в магазин была совершенно неприступной, зато такая же штора на двери склада, выходившего во внутренний дворик, легко открывалась снаружи. Хасан грешил именно на нее и, заметив первые кражи, поменял запор и повесил стальной замок с внутренней стороны, однако кражи продолжались.

– Ладно, иди спать, Хасан, я сам займусь этим.

Они вышли из магазина. Полная луна освещала ночную улицу; на тротуаре они сразу расстались. Франк спрятался за пристройкой в углу двора, откуда была видна дверь склада, и стал ждать. Спустя час, устав стоять, он сел на корточки и в конце концов заснул. Около двух часов ночи вдруг раздались резкие, повторяющиеся звуки. Он вскочил, осторожно выглянул из своего прикрытия и через минуту увидел слабый луч света, который перемещался внутри склада; из чердачного окна выпадали банки с консервами и беззвучно приземлялись на флисовую ткань, разложенную на земле; за ними следовали коробки с сахаром и финиками. Потом медленно, по веревке, спустилась банка нута. Едва ее дно коснулось ткани, веревка стремительно улетела вверх и исчезла. Эта операция повторялась три раза. Франк заметил пустую плетеную корзину, прислоненную к стене склада. Потом в окошке показались две ноги, а за ними – тело, которое, извиваясь ужом, ловко протиснулось из узкого окна наружу. С помощью проволоки, пропущенной через крошечное отверстие в деревянной раме, вор защелкнул щеколду изнутри, и не успело окошко захлопнуться, как он выдернул проволоку, спрыгнул на землю и начал складывать банки в корзину. Франк уже стоял сзади. Он положил вору руку на плечо, но парень мгновенно оттолкнул его, с невероятной ловкостью прыгнул на крышу пристройки и попытался перебраться в соседний двор, однако Франк успел схватить его за ногу и потянул к себе. Мальчишка ожесточенно сопротивлялся, пинал его, бил кулаками, царапался, но Франк прижал его к земле и крикнул по-арабски, веля успокоиться.

– Я не понимаю арабский!

– Странно, ты только что обругал меня по-арабски. Сколько тебе лет?

Ответа не последовало. Тогда Франк включил фонарь и внимательно осмотрел своего пленника – им оказался худенький светлокожий мальчишка с темными вьющимися волосами; на нем была разорванная сбоку рубашка, некогда белая, черные шорты, а на ногах – непарные сандалии.