Принц Модильяни - читать онлайн книгу. Автор: Анджело Лонгони cтр.№ 55

– Макс, мне нужно работать.

– «Дельта», так сказать, не в лучшем состоянии.

– Неважно.

– Поль, естественно, там не живет. Он слишком шикарен для подобного места. И да: он не гомосексуалист.

– Макс, почему тебя так волнует, кто с кем спит?

– Я не хочу быть единственным содомитом в Париже.

– Не переживай, ты не единственный, в Париже их полно.

– Знаю, но я единственный идиот, который хотел бы не быть таким. Я серьезно думаю принять католичество.

– Шутишь? Еврей становится католиком?

– Да. Так все было бы проще. Я бы мог грешить – и потом исповедоваться.

– Это не так работает.

– Христианский Бог знает, что мои грехи обусловлены не моей волей, а моей слабостью.

– Ты говоришь ерунду. Ты пьян?

– Ты же знаешь, я всегда немного пьян.

– Злоупотребление алкоголем – это тоже грех для католиков.

– Грех и прощение… грех и прощение, и так до бесконечности, вот что мне подходит. Знаешь, о чем говорится в Торе? Что гомосексуальные связи наказываются смертью.

– Я не интересуюсь религией. Мне важнее духовность.

– Мой отец всегда думал, что я дьявол, потому что мне нравилась женская одежда. Ты правда считаешь, что мне не стоит менять веру?

– Макс, поступай как хочешь, от этого особо ничего не изменится.

Макс отвлекается и смотрит на кого-то за моей спиной.

– А вот и Поль Александр.

Я оборачиваюсь и вижу Мануэля в сопровождении худого и очень элегантного мужчины.

– Амедео, познакомься. Это Поль Александр.

– Очень приятно.

– Мне тоже. Мануэль сказал, что вы ищете жилье.

– Да, студию для проживания и работы.

– У меня осталась одна комната в особняке, который я сдаю художникам.

Мануэль присоединяется к диалогу:

– Амедео, я же говорил, что Поль – человек, который тебе нужен.

Макс кладет руку на плечо Полю, немного нежно, но в рамках приличий.

– Доктор Александр – большой филантроп и искренне обожает художников, скульпторов…

Поль его прерывает:

– Поэтов и писателей тоже, дорогой Макс, но я предпочитаю тех, кто мне может заплатить своими работами. Ты же согласишься, что поэзия и романы намного более эфемерны, чем статуи и картины.

Я с трудом верю тому, что услышал, и прошу разъяснения:

– То есть? Вы не берете арендную плату?

– Видите ли, художники не пунктуальны в платежах, поэтому мне и моему брату удобнее принять их работы в качестве оплаты. Мы внимательно следим за рынком искусства, и решили, что это будут выгодные инвестиции.

– Это великолепно!

– Я рад, что вы довольны. Мануэль мне сказал, что вы художник и скульптор.

– Да, но я пока что ищу свой путь…

– Я понимаю, вы очень молоды.

Мануэль прерывает нас:

– Да перестаньте уже вы с этими формальностями. Обращайтесь друг к другу на «ты».

Я тотчас же соглашаюсь.

– Меня устраивает.

– Я согласен.

Мануэль наливает вина.

– В таком случае выпьем за этот новый союз.

Мы все поднимаем бокалы и чокаемся. Поль продолжает рассказывать:

– Я всего лишь врач, но полагаю, что я также неплохой знаток новых направлений в искусстве, зарождающихся в Париже. Я бы хотел представлять твои интересы при продаже будущих работ.

Я не верю в то, что слышу.

– Это означает, что вы будете… ты будешь моим…

– Посредником. Если позволишь. Я знаю организаторов выставок и салонов, знаю торговцев, я и сам потихоньку создаю свою коллекцию – должен сказать, довольно солидную. Самое прекрасное то, что все художники – мои друзья.

– Когда я могу переехать?

– Завтра?

– Отлично!

Дверь заведения открывается, и заходит музыкант с аккордеоном; пространство наполняется звуками быстрого и полного жизни вальса. Посетители тут же оживляются, некоторые поднимаются и начинают танцевать, образуя пары. Макс Жакоб, охваченный вдохновением, снимает пиджак, подворачивает брюки выше колен, встает на стол и начинает танцевать в одиночку, с закрытыми глазами, воплощая музыку в полный энергии танец. Полю, похоже, весело, а я всему очень удивлен: вырвавшемуся веселью, новостям, новой дружбе и наступающему будущему. Я полон желания жить, мне все кажется великолепным. Вдруг в дверях появляется Кики; увидев все это, она заливается смехом и подходит ко мне, танцуя.

– Амедео, видишь? Париж у наших ног.

Потом она наклоняется ко мне и целует меня в губы на глазах у Поля Александра. Макс продолжает свой комичный танец на столе, совершенно не в такт музыке.

Мы с Кики идем в направлении моего пансионата. Это последняя ночь, которую я здесь проведу; возможно, с завтрашнего дня моя жизнь изменится.

– Я несколько раз была в «Дельте». У тебя будет возможность познакомиться со многими художниками, ты узнаешь многие вещи, и выбор останется за тобой.

– Что ты хочешь сказать?

– Там… экспериментируют.

– Ты меня от чего-то предостерегаешь?

– Да, я хочу тебе сказать – будь осторожен, потому что там искусство и… художники. Эти две вещи не всегда совпадают благоприятным образом. Искусство может быть необыкновенным, но художник, который его создает, может оказаться скверным типом. Я не тот человек, который имеет право давать советы относительно дурных привычек… Скажу только, что ты можешь быть вместе с ними – но не становиться таким, как они.

– Я растроган, Кики. Фактически ты мне говоришь, чтобы я не менялся и что я нравлюсь тебе таким, какой есть.

– Амедео, ты не создан для меня, – а я не такая, чтобы связать себя с мужчиной.

– Только с одним мужчиной.

– Ты очень дорог мне, но я боюсь.

Она действительно выглядит встревоженной.

– Чего ты боишься?

– Ты завалил двоих пьяных, которые хотели меня изнасиловать, – но чем больше я на тебя смотрю, тем больше вижу уязвимого юношу, который находится в опасности.

– В опасности? О какой опасности ты говоришь?

– Только для тебя – не для других – опасность представляет Париж. Улицы, заведения, живущие тут люди и все эти разговоры об искусстве.

– Ты это серьезно говоришь?

– Не дай себя сбить с толку излишним идеализмом, или каким-то идиотом, еще большим идеалистом, чем ты, или же всем тем, что нравится художникам, и особенно тем, с кем ты познакомишься в «Дельте».