Запретная женщина, или Первая жена шейха - читать онлайн книгу. Автор: Верена Вермот cтр.№ 5

Миссис Митчелл догадывалась, что происходит в моей душе, и тоже была в полной растерянности. Мой предстоящий отъезд и без того поверг её в уныние. Мы все же три месяца прожили с ней под одной крышей, регулярно встречаясь за ужином. Недели и месяцы бок о бок, и вдруг прости-прощай — таков печальный жребий хозяев, постоянно принимающих приезжих студентов (и самих студентов). Кроме того, я, как мне кажется, произвела в душе миссис Митчелл маленькое чудо: в последнюю неделю учебы она позволила мне официально пригласить Халида к нам на ужин. Крохотная уступка, которая дорогого стоит.

Небо быстро темнело. Вечер выдался сухим. Водитель такси проворно выскочил из машины и деловито схватил мой чемодан. По щеке миссис Митчелл скатилась одинокая слеза. Старик Митчелл растерянно стоял рядом, а Халид переступал с ноги на ногу от смущения и неловкости. Я судорожно пыталась сохранить самообладание, как обычно в критические минуты. Наплакаться я ещё успею. Когда машина тронулась с места в направлении вокзала, миссис Митчелл с улыбкой крикнула сквозь опущенное стекло:

— Верена, желаю тебе найти самого лучшего мужчину на свете! Сообщи нам, когда будешь выходить замуж!

В какой-то момент моя голова словно сама по себе легла на плечо Халида. Я закрыла глаза, и мне захотелось, чтобы время остановилось и чтобы путешествие наше никогда не кончалось.

На следующее утро мы прибыли в Лондон. Пронзительные голоса репродукторов, гудки поездов и ровный гул толпы на перроне мгновенно вернули нас в реальность. Нужно было раздобыть такси, которое бы доставило нас в аэропорт. Последний маневр, горечь конца. Я не желала и пальцем шевельнуть, чтобы самой ускорить этот процесс. Как будто это мое детское упрямство могло предотвратить неотвратимое и хоть немного изменить судьбу.

К моему удивлению, боль, которую должен был испытывать Халид, на глазах превратила его в зрелого мужчину. Меня поразило, как он, чуть ли не в буквальном смысле, взял меня за руку и заставил «функционировать» и с какой твердостью решил все организационные вопросы.

Я должна была лететь в Цюрих в девять часов, в то время как самолет Халида вылетал в Дубай приблизительно на час позже. Хотя наши терминалы находились далеко друг от друга, Халид не отходил от меня ни на шаг до самого начала регистрации. Я к этому моменту находилась уже на грани нервного срыва.

«Ну, вот и всё, — подумала я — Ещё пять минут, и ты больше никогда не увидишь этого человека».

Халид же, напротив, казалось, стойко сохранял душевное равновесие. Вместо того чтобы окончательно распрощаться со мной, он велел мне ждать у паспортного контроля. И пока я соображала, что это может означать, он со своим чемоданом уже растворился в толпе.

В то сентябрьское утро 1979 года в аэропорту вовсю кипела привычная жизнь. Перед стойками регистрации пестрели бесконечные очереди. Ожидание и неизвестность превратились для меня в настоящую пытку. А что, если он не успеет вернуться? Что, если мы так больше и не увидимся и я улечу, так и не обняв его в последний раз? И мне придется довольствоваться — в лучшем случае — письмами и несколькими фотографиями? Страшно подумать. Чем больше времени проходило, тем глубже становилось мое отчаяние. И вдруг, после бесконечно долгого ожидания, меня осенило: «Это все! Я больше никогда не увижу Халида!..» Он просто решил избежать этих долгих проводов и лишних слез. И конечно же, сознательно обманул меня. Мне стало дурно.

Когда замигала зеленая лампочка «Начало посадки», мне словно вонзили в сердце с дюжину иголок.

Неужели действительно — «всё»? Я не могла и не хотела в это верить. Я сидела как каменная. Я не могла даже плакать.

В какой-то момент меня словно подняла из кресла чья-то рука. Потому что я вдруг двинулась в направлении паспортного контроля. Я не ощущала больше ничего, кроме невыразимой пустоты. Ничего, кроме безвоздушного пространства и парализующей боли.

«Верена!.. Ну как ты могла так плохо о нем подумать?…» — спрашивала я себя потом.

Кто-то схватил меня за локоть. Я подняла голову и чуть не упала в обморок. Халид! На лице его было написано отчаяние. Он тяжело дышал.

— Халид!.. — только и смогла выговорить я.

Совершенно ошеломленная, я смотрела в его затравленные, полные тревоги глаза. Какое-то мгновение я чувствовала, как он борется с собой, потом он вдруг, не в силах больше сдерживать чувства, крепко обнял меня. Я не знала, куда я вдруг угодила — в рай или в ад. Я только чувствовала, как во мне вздымается какая-то горячая волна. Слезы потрясения, счастья — все вместе. Я понимала, что Халиду с его мусульманским воспитанием было нелегко заключить меня в объятия у всех на виду. Тем дороже был для меня его порыв.

Вдруг я ощутила на шее горячую влагу. Это были слезы Халида.

(Ты ведь знал, что это надолго, правда?…)

Я теперь уже даже на секунду не могла себе представить, что мне придется довольствоваться одними лишь воспоминаниями. Я каждую ночь сгорала от нетерпения в ожидании утра, когда приносят почту. Наконец, на седьмой день, настал заветный миг: почтальон вручил мне долгожданное письмо из Дубая.

Обезумев от радости, я поспешила в свою комнату и разорвала конверт. Судя по обратному адресу, Халид жил в одном из пригородов Дубая, который назывался Аль Ваха.

Дорогая Верена!

Двенадцать часов назад мы с тобой расстались, и я уже двенадцать часов думаю только о тебе. Целый день я бродил по дому как неприкаянный. Но сейчас на небе луна, и я знаю, что ты со мной. Я вспоминаю о нашем уговоре — о луне. Надеюсь, ты не забыла? Луна — это единственное, на что наши взгляды могут устремляться одновременно, соединяясь в одной точке…

В конце было написано: «…я люблю тебя, и это навсегда». Слова Халида ещё больше укрепили мое чувство. Эта весточка вмиг сожгла все мосты за моей спиной.

С того утра письма из Дубая приходили почти ежедневно. (Что было за пределами всех моих мечтаний.)

Отвечая на них и едва успевая записывать льющиеся из души слова, я слушала отрешенные звуки арабской музыки. А ещё я слушала английские песни-воспоминания. Халид купил их в Дубае и записал для меня на кассету. «I don’t like Mondays» Боба Гелдофа, «We don’t talk anymore» Клифа Ричарда и другие. Они теперь постоянно гремели у нас на всю квартиру. Кроме того, через Персидский залив то и дело летели маленькие подарки и фотографии. Вещи, которые можно было увидеть, услышать или понюхать. Мама и обе мои младшие сестры, которым вся эта история вначале показалась увлекательной, теперь все больше тревожились за меня.

Во мне постепенно росла жажда следующей встречи. Я твердо надеялась на какой-нибудь знак из пустыни. Но ничего не происходило. Во всяком случае, ничего конкретного. Тем временем приближалась весна, и вскоре грянуло смертоносное известие — сообщение, которое привело меня в отчаяние.

«Америка, США, в два раза дальше, чем Арабские Эмираты», — гудело у меня в ушах.