Королева красоты Иерусалима - читать онлайн книгу. Автор: Сарит Ишай-Леви cтр.№ 43

Габриэль сильно продвинулся вперед с того первого раза, когда он чувствовал себя девственником. Айша обучила его всем тайнам «Тысячи и одной ночи». Она была отличной учительницей, а он – прилежным учеником. Иногда он не мог устоять перед искушением и нанимал ее на всю ночь. Он истратил на Айшу целое состояние, но она того стоила. Встречи с ней в Бейруте раз в несколько месяцев помогали ему существовать и разыгрывать этот спектакль, который был его жизнью. Они никогда не встречались за пределами борделя, он никогда не расспрашивал о ее жизни, а она ни о чем не спрашивала его. Они вместе курили гашиш, пили арак, смеялись и делали друг с другом все, что могла изобрести их фантазия, и он возвращался в Иерусалим ублаготворенный, чувствуя себя так, словно его зарядили тысячей лошадиных сил.

Ах, Айша, Айша, он уже просто не в силах дождаться, когда ступит на порог ее борделя. Сколько раз он представлял себе минуту их встречи на ее кровати под балдахином, покрытой алым бархатом!

Жгучие лучи жаркого тель-авивского лета ударили ему в глаза, и он очнулся от своих грез. В Иерусалиме у солнца цвет золота, а в Тель-Авиве у него цвет разъедающего пламени. Наверное, следовало бы купить очки, подумал он, вроде тех, что носят эти тельавивцы, чтобы уберечь глаза от палящего солнца.

Он продолжал шагать вдоль набережной, пока не дошел до кафе «Сан-Ремо», и там уселся за столик. Официант во фраке подошел к нему и с сильным восточноевропейским акцентом спросил, чем может служить. Габриэль заказал черный кофе и стакан воды. Удивленно захлопал глазами, увидев людей, которые шли мимо кафе к морю в одних лишь плавках и купальниках. Как раз недавно он читал в газете, что собираются принять новый закон – запретить разгуливать по приморским улицам в таком виде. Он погрузился в мысли об ужасном положении в стране, о морали, которую всюду попирают, о девушках, гуляющих с англичанами, о борделях, появляющихся как грибы после дождя. В Бейруте это нормально, пусть они будут там, у этих чертовых арабов, пусть все их женщины превратятся в проституток, но здесь, у нас? Никогда он не переступит порог еврейского непотребного дома. Никогда не сделает с еврейской девушкой то, что он делает с Айшей.

Габриэль поглядел вокруг. Кафе было переполнено: молодые мамы с колясками, молодые пары, одинокие мужчины, которые сидели и читали газету. И еще были британские солдаты с еврейскими женщинами. Он пробормотал ругательство себе в усы и уставился на море.

И тут он увидел ее. Сначала ему показалось, что он грезит. Принимает желаемое за действительное. Нет, это не может быть она. Женщина, которая шла под руку с мужчиной, явно британцем, выглядела гораздо старше, чем Рухл. Рухл была девочкой. Худенькой девочкой, которая носила платья на размер больше, чем нужно, а свои светлые волосы заплетала в косы. Эта женщина, правда, тоже была худощавой, но в нужных местах – округленной. На ней было воздушное цветастое платье, оставлявшее руки и ноги открытыми. Рухл всегда надевала платье с длинными рукавами, доходящее до щиколоток. На Рухл всегда были плотные черные чулки, а на этой женщине чулки нейлоновые, тонкие и прозрачные, и туфли на каблуках. Ее золотистые волосы собраны на затылке в хвост. У него перехватило дыхание: нет, это не может быть Рухл! Он впился взглядом в мужчину и женщину, которые собирались войти в кафе. Ее походка была гордой, как будто даже вызывающей. Было что-то бесстыдное в том, как она держала за руку мужчину с внешностью англичанина. Габриэль старался убедить себя, что он ошибается. Не может быть, чтобы это была она!

Но внезапно она повернулась в его сторону – и он увидел глаза. Самые синие из всех, которые ему доводилось видеть. Глаза Рухл.

Да, это, без сомнения, была она. Его Рухл. Его Рухл, чистая, святая, гуляет с англичанином, как проститутка! Сердце его готово было выпрыгнуть из груди, кровь стучала в висках, ему не хватало воздуха, лицо побагровело. Он задел рукой стоявший на столе стакан, и вода вылилась ему на брюки. Нет, только не Рухл, боже праведный! Боль едва не раздавила его. Габриэль положил купюру в пять лир на столик и поспешно вышел из кафе. Заметила ли она его?

Он бежал оттуда что было сил. Не помнил, как добрался до отеля, не помнил, как поднялся к себе в номер. Быстро уложил чемодан, расплатился у стойки с портье, взял такси на центральную автобусную станцию и сел там в первый же автобус до Иерусалима.

Он не пошел на бульвар Ротшильда навестить мать, он не пошел на рынок Левински заключать сделку с Хаимом Саргости, он не поехал в Бейрут. Даже Айша со всеми чудесами «Тысячи и одной ночи» не сможет залечить рану, разверзшуюся в его сердце вновь.

«Усвоить постарайся обычай сей простой, и пей вино «Кармель» ты за каждою едой!» – эта реклама с первой полосы газеты «Ха-Арец» разозлила Габриэля.

– Черт возьми, мало у нас неприятностей от этих пьяниц, так еще уговаривают людей пить, – пробормотал он себе в усы, швырнул газету на стол и вышел во двор.

Роза подняла газету и стала искать глазами, что вызвало гнев мужа. Буквы ничего ей не говорили, но она увидела на фото бутылку вина.

– Что это? Что здесь написано? – спросила она Луну, которая как раз вошла в комнату.

– Объявление, чтобы покупали вино, – ответила Луна. – Это единственное, что тебя интересует из всего, что написано в газете?

Вот же наглая девчонка, подумала Роза. Но тут же ее мысли перешли к причине такой реакции Габриэля. Уже давно Эфраим пьет без просыпу. День за днем Роза наблюдает, как любимый брат теряет человеческий облик и из симпатичного молодого человека превращается в развалину, и она не в силах остановить его падение. Сколько она с ним ни разговаривала, сколько ни умоляла, – он каждый раз обещает прекратить пить, но никогда не выполняет обещаний.

Габриэль пытался помочь, он принял шурина на работу в лавку, хотя тот не в состоянии поднять даже жестянку с брынзой, нет у него сил, кожа да кости остались. Но брат, неблагодарный, ни разу не встал вовремя на работу; ну не способен этот оболтус проснуться утром по-человечески. Сам Габриэль появляется в магазине сразу после утренней молитвы, а Эфраим заявляется после минхи ^[61], и то лишь после того, как она будит его криками и стаскивает с постели. Если так и дальше будет продолжаться, он не сможет жить в доме, предупредил Габриэль, это нездорово для девочек – видеть, как тот спит день напролет, а когда не спит, то напивается в стельку. «Ты должна что-то с этим сделать», – сказал он.

А что она может сделать? Это ее младший брат, единственный, кто у нее остался из всей семьи. Неизвестно, жив Нисим в Америке или нет, прошло так много времени от его последнего письма. Так что у нее никого, кроме Эфраима, нет, а тот, как только откроет глаза, сразу же присасывается к бутылке арака и не перестает пить, пока не свалится с ног, и даже не помнит имени, данного ему отцом-матерью.

– Эй, олух царя небесного, – тормошит она его, – в конце концов Габриэль тебя выгонит-таки из дому, и я не смогу даже слова сказать в твою защиту!