Одержимый женщинами - читать онлайн книгу. Автор: Себастьян Жапризо cтр.№ 40

Неважно, но главное – именно в этом фильме, в первых эпизодах, меня заметили прихвостни Джикса. Заставили пересечь Атлантику. Сам он в жизни на съемках не появлялся, сценариев не читал, даже свои собственные фильмы не смотрел. Ясон, Айвенго, Христофор, Келли Сантакалас – вот его настоящее имя. Великий продюсер, очень хитрый, очень богатый, но человек жуткий. Не то чтобы он меня домогался – наоборот, даже пальцем ко мне не прикоснулся. Говорил, что я буду нести ему золотые яйца, и все. Но зануда редкостная!

Только он имел право принимать решения. В моем контракте он расписался на семьдесят семь страниц, перечислил все, что мне запрещено делать без его разрешения, начиная от замужества и кончая марками зубочисток. Если мне хотелось предаться плотским радостям в постели, я тоже должна была просить его позволения. Можете представить себе, что это за чудовище. Я часами изобретала всяческие уловки, чтобы улизнуть из дома и оторваться от армии шпиков, которых он приставил ко мне вынюхивать и высматривать.

Ни о чем другом думать не могла. Целыми днями перепрыгивала из одного такси в другое, моталась по Лос-Анджелесу, лишь бы спариться по-быстрому в каком-то задрипанном месте. То в примерочной мужской кабине, то в багажнике какой-то развалюхи на кладбище машин, то в клозете на бензозаправке, то в лифте здания комитета по укреплению общественной морали, прошла через все. А в мотели – ни ногой. Попробовала один раз и меня сразу же застукали в самый пикантный момент – высадили дверь номера. От ужаса меня всю зажало, а может, не меня, а того типа заклинило, короче, так схлестнуло, что больше часа нас не могли растащить. Думала, рехнусь.

Таков портрет Джикса во всей красе. Зато он снял меня в фильме «Шея» – цветная, музыкальная комедия, самая кассовая за год. После этого я и вошла в обойму. Певица из меня никудышная, но сценарист попался гениальный. Когда история начинается, я уже бывшая известная певица. Мерзавец, который бросил меня в двадцать лет с ребенком на руках, как-то во время ссоры так сдавил мне горло, что теперь, стоит мне открыть рот, впору открывать зонтик, а то камнями закидают. Говорю же, чистый гений. Я не хотела работать ни с кем другим, но он участвовал в забастовке, из-за которой весь Голливуд чуть не рухнул, и Джикс внес его в черный список. Короче, моя героиня – бедная крошка, ничего другого делать не умеет, разве только петь на какой-то провинциальной сцене «Даже не пробуйте, и так все получится». Чтобы прокормить своего мальчонку, она не гнушается любыми захудалыми захолустными мюзик-холлами Америки. Поэтому в картине фигурируют поезда. Я как полоумная мечусь между Западным и Восточным побережьями с обормотом, которому без конца хочется торта, да еще с тонной крема сверху, и дело кончается тем, что я пру кусок в вагоне-ресторане. К счастью, молодой шериф, который допрашивает меня черт-те где в Алабаме, узнает замечательную певицу, он до сих пор таскает в бумажнике мою фотографию и еще подростком пристрастился дрочить на нее. И вот тут-то сделан гениальный ход, сотни раз растиражированный в перепевах «Шеи»: я продолжаю открывать рот на сцене, но под фонограмму за сценой. Даже я сама аплодировала как сумасшедшая в голливудском кинотеатре «Чайниз» на премьере. Потом, как заведенная, повторяю ту же бодягу в захудалых кафешантанах, разве что на этот раз в вагоне-ресторане мальчонка запускает весь торт, целиком, прямо в рожу метрдотелю, который на меня донес. Становлюсь королевой Нью-Йорка и все такое, и дело кончается свадьбой, в которой участвуют две тысячи статистов и примерно столько же пожарников, которые пускают воду из брандспойтов, потому что я решила шутки ради спеть собственным голосом. После этой хохмы многие стали поговаривать, что «Оскар» у меня не за горами. Никто не поверил, что я так ужасно пою.

Тот же Джикс научил меня ремеслу.

– Когда не выходит роль, – повторял он, – скажи сценаристу, что фильм – говно, оператору, что свет слепит глаза, гримерше, чтобы заштукатурила тебя заново, всем остальным, что они мудаки, а мне – чтобы я больше вбивал денег в страховку. Режиссеру – ни слова. Дуешься на него, пока он не пришлет тебе сотню роз. Дюжину отдашь костюмерше, остальные швырнешь ему в морду. Можешь даже врезать ему по кумполу каблуком, укусить, двинуть ногой по яйцам, ему за это платят. Главное – чтобы больше не выступал. Ты всегда должна снимать твой фильм, – так он говорил. – Но не обязана пахать за них всех, не забывай.

И вообще в Джиксе было что-то особое. Он никогда не заставлял меня работать на публику, не платил профи, чтобы мне делали имидж, никакого такого маразма. Индивидуальность во мне никудышная. Люблю сидеть тихонько в своем углу. Да и сексом занимаюсь, только когда мне все время его запрещают. И Джикс, по-своему, меня понимал. После «Шеи» снял в «Глазах», еще одно кино, в котором я ничего не поняла, но осталась довольна – играла глухонемую, поэтому не пришлось учить текст. И хватит с меня! Он обещал, что даст перерыв на два года.

В последний день перед отпуском, между двумя эпизодами, я праздновала окончание фильма со съемочной группой. Действие происходило в сарае, когда я, рыдая, целовала сынишку, потому что его мерзавец-папаша бросил меня и женился на дочери владельца хлопковых плантаций. К этому моменту мы уже опорожнили не одну бутылку шампанского, поэтому я хохотала до колик. Даже когда вынули линзы, было ясно, что все будет заметно на экране. Ну и что? Слезы, смех – почти одно и то же. «Зрители не должны судить по твоей роже смеяться им ли плакать, – говорил Джикс, – иначе что бы делал Бастер Китон? А Рин Тин Тин ^[10], черт тебя побери!»

Собаку он даже не видел в кино, только слышал, что она заколачивает больше, чем Кроуфорд ^[11], и все.

Но слово он все равно сдержал. Только сцену отсняли, меня даже не стали разгримировывать, быстренько отвезли в аэропорт и погрузили в самолет в Майами. Той же ночью я уже спала на яхте Джикса под названием «Пандора», и когда проснулась, мы были посреди Атлантического океана.

Представьте себе огромную белую бандуру с моторами, уж не знаю во сколько там тысяч лошадиных сил, со всякими проходами-переходами, ваннами и медными светильниками. Джикс хотел совершить кругосветное путешествие. Это была цель его жизни. В Европе шла война, и мы плыли под швейцарским флагом. Когда я гораздо позже рассказала об этом, журналисты без конца мусолили сюжет о моем циничном чувстве юмора. Ни один из этих олухов не мог поверить, что у Швейцарии есть свой флот.

Команда «Пандоры» состояла из двенадцати человек, плюс две девушки из обслуги в футболках, едва прикрывающих зад, повар-француз и китаец, занимавшийся стиркой. Джикс еще таскал за собой личного психоаналитика, совершенно сдвинутую на Викторе Гюго и требовавшую, чтобы ее называли Эсмеральдой. К ней он тоже не прикасался. Она, кстати, утверждала, что ее вообще не тронул ни один мужчина. Ну и я для комплекта. Проводила время в полном безделье. Загорала. Спала. Играла с Джиксом в джинрамми. Он выиграл у меня пятьдесят три доллара и двадцать семь центов за те почти два с половиной года, пока мы плавали. Это к слову, чтобы было понятно, хорошо ли я играю. В шашки умею тоже. А вот в шахматы так и не научилась. Он играл с Эсмеральдой, а она развлекалась тем, что после трехчасового трепа в кабине Джикса плавала вокруг яхты. Даже акулы на нее не зарились.