История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 55

Потеря невинности девушкой считалась не преступлением, а несчастьем. Черкесы всю вину возлагали на соблазнителя, которого ожидала непременная смерть, если только он не мог или не хотел жениться на соблазненной. Такой человек лишался права на гостеприимство, ему не было пощады. Чтобы спасти свою жизнь, обольстителю оставалось одно: оставить свой аул и бежать к соседям или в какое-либо отдаленное племя.

Нарушение супружеской верности замужней женщиной считалось тяжким преступлением, которое нередко влекло за собой смерть женщины, а иногда рабство. Соучастника в подобном преступлении также убивали. Казнить преступную жену предоставлялось самому мужу. В прежнее время он отрезал жене кончик носа и выгонял из дома. В этом отношении виды наказаний для женщины были чрезвычайно разнообразны, и все оставалось на усмотрение мужа. Он имел право убить преступную жену, не навлекая на себя кровной мести и не отвечая перед ее родственниками. Он мог просто развестись с женой, не подвергая ее наказанию. Разводы допускались, обычно жену отсылали к ее родственникам с требованием возврата калыма. Развод, впрочем, требовал фактического доказательства виновности женщины. Муж, не доказавший виновности жены, терял право получить обратно весь калым: он мог требовать только половину. Кроме того, муж, не доказавший виновности жены, становился объектом кровной мести ее родственников. Если же жена сама бросала мужа и, вернувшись в родительский дом, отказывалась с ним жить, калым возвращался мужу полностью. Затруднения, связанные с разводом, приводили к тому, что мужья, как неограниченные властелины своих жен, чаще всего продавали их вместе с незаконнорожденными детьми туркам. Так поступали и родители с девушками, совершившими прелюбодеяние, чтобы изгладить из памяти позор, падавший на ее родных, а еще больше потому, что у таких женщин и в особенности девушек уже не было возможности выйти замуж в своих краях ^[94].

Наконец, был еще один вид наказания женщины за прелюбодеяние – суд шариата, отличавшийся в первое время необыкновенной строгостью и почти всегда заканчивавшийся смертной казнью. Вот один из примеров такого суда, сохранившийся в народной легенде.

В Большой Кабарде на правом берегу Баксана, там, где оканчивается долина и начинаются Черные горы, есть выступающая гора, которая называется Кыз-Бурун. Гора имеет обрывистый уступ, покрытый редкой зеленью и колючими кустами терна и шиповника. На ней в древние времена происходили собрания кабардинцев, приносились жертвы богам, творился суд и расправа над осужденными и виновными, которых сбрасывали со скалы в пропасть ^[95].

Вырываясь из ледяных ущелий, мелководный Баксан спускается к Черным горам и, подойдя к Кыз-Буруну, как бы с негодованием отстраняется от него, потом опять поворачивает к скале, с шумом протекает у самого ее подножия, выходит в долину и дальше течет тихо и спокойно.

Ниже этого мыса некогда находились аулы одного из первостепенных владельцев – князя Мисостова.

Один из сыновей князя, Али-Мирза, женился на прекрасной Зюльми, дочери князя Атажукова, не менее знаменитого и богатого человека в Большой Кабарде.

Еще молодой девушкой во время праздников и увеселений красавица Зюльми обращала на себя внимание всех молодых князей и первостепенных узденей.

Большие черные глаза с длинными ресницами и тонкими бровями дугой могли обворожить любого, кто имел несчастье их увидеть, улыбка алых губ открывала перламутровые зубы, белизна лица и шеи спорила с белизной покрывала. Собираясь на праздник, где могла присутствовать Зюльми, каждый из мужчин надевал лучшее вооружение и старался своим удальством и ловкостью обратить на себя внимание красавицы.

Множество молодых людей были пленены красотой Зюльми, но никто не был в состоянии уплатить калым, назначенный ее корыстолюбивым отцом, знавшим цену достоинствам дочери. Три панциря со всеми приборами, три шашки, лучшие в Черкесии, три коня и шесть кобылиц, лучших во всей Кабарде, да двести юсликов (турецкая монета, около 5 рублей 67 копеек) – вот калым, который назначил за дочь князь Атажуков.

Более всех полюбил прекрасную девушку Канамат, один из первостепенных узденей, но все его имущество не составляло и половины того, что требовал отец за Зюльми, также очарованной Канаматом.

Зюльми любила смотреть на стройный стан Канамата, на его быстрые, огненные глаза, орлиный нос, красивые усы и кудрявую бороду. Любовалась им, когда в малиновой черкеске он садился на серого коня и, как вихрь летая на нем, стрелял – всегда без промаха – в брошенную вверх шапку или когда плясал лучше всех.

В такие минуты Зюльми не сводила глаз с Канамата, который, видя это, только и думал о том, как бы овладеть красавицей. Но калым был слишком велик, и напрасно Канамат ласкался к отцу и братьям своей возлюбленной, напрасно старался вступить с ними в куначество и через своего воспитателя уговорить на уменьшение калыма – старый князь был непоколебим, как гранитная скала.

Другим поклонником прекрасной Зюльми был знаменитый разбойник и джигит Девлет-Мирза, человек жестокий и угрюмый, но пылкий. Девлет был так беден, что не мог и думать о том, чтобы приобрести красавицу ценой калыма, и потому решил добыть ее силой.

Двоюродная сестра его, Фатима, была наставницей Зюльми, и Девлет решил воспользоваться ее помощью. Открывшись в своей страсти, Девлет просил Фатиму узнать мнение о нем красавицы, и если оно благоприятно, то предложить ей побег.

Однажды, оставшись наедине с Зюльми, Фатима заговорила с нею о замужестве. Она перебрала по именам всех князей, которых считала достойными быть женихами своей воспитанницы. Фатима выхваляла достоинства каждого, а сама зорко следила за лицом. Зюльми оставалась спокойною, пока не услышала имя Канамата. Девушка вздохнула и, стыдясь своей слабости, покраснела. Хитрая Фатима стала еще больше расхваливать Канамата.

– Перестань, Фатима! – возразила Зюльми. – Я не могу быть его женой.

– Почему? – спросила хитрая воспитательница.

– Он беден.

– Но он тебе нравится.

– Зачем такой вопрос! – отвечала смущенная девушка.

– Я пошутила, чтобы полюбоваться твоим румянцем, – сказала Фатима. – А заметила ли ты Девлет-Мирзу?

– Нет, – отвечала Зюльми.

– Напрасно. Он лучше всех князей и узденей, он превосходит Канамата если не лицом, то статью, ростом, проворством и силой. Он отлично владеет конем, смело бросается с утесов в стремнины, шашка его рубит железо, а меткая пуля снимает голову с быстротой ласточки. Его страшатся все джигиты и боятся завести с ним ссору. Слава о нем носится от Эндери до Анапы, куда он не раз водил на продажу пленников, и если бы ты знала, как он тебя любит!..

– Оставь, Фатима, я никогда не буду его женой.