История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 151

Ближайшими помощниками наибов были мюриды и дебиры, избираемые из местного населения и назначаемые на должности наибом.

Дебир – это мулла, облеченный властью, похожей на наших градоначальников, в тех местах, где не было резиденции наиба. Отношения дебиров к наибу были похожи на отношения наших градоначальников к губернатору: это нечто вроде городской и земской полиции.

Что же касается мудиров, то они, хотя и были назначены по одному на каждые четыре наибства, но существовали весьма недолго. Это звание было учреждено Шамилем с целью облегчить контакты с наибствами, из которых многие были слишком удалены от его резиденции, и вместе с тем для лучшего надзора за некоторыми, не вполне надежными наибами. На первых же порах между мудирами и подчиненными им наибами стали возникать такие столкновения и пререкания, что Шамиль вынужден был отказаться от назначения мудиров и уничтожить это звание.

Взамен их для секретного наблюдения за действиями административных лиц Шамиль учредил особое звание мухтасибов, в обязанности которых входило тайно доносить имаму обо всех замеченных противозаконных действиях и поступках, чтобы принять меры к их искоренению.

Мухтасибы были люди религиозные, пользовавшиеся особым доверием имама и известные всему населению своей честностью, строгостью нравов и за свою службу не получавшие никакого вознаграждения. Число мухтасибов было неопределенное, они не имели постоянного места жительства, а меняли его или по указанию имама, или по мере надобности.

На деятельности означенных лиц и основывалось управление подвластных Шамилю народов, а ему самому оставалось только следить за ними и заниматься исключительно внешними делами страны и в этом последнем деле иметь помощниками все тех же наибов.

Наиб, будучи главным на своем участке, приводил в исполнение все распоряжения Шамиля, в особенности те, которые касались безопасности и благосостояния вверенного ему края. Наибу предоставлено было все военное управление, за исключением сложных наступательных операций. Он следил за поведением жителей своего наибства, преследовал курящих и тайком отлучавшихся из аула.

В каждом наибстве содержались постоянные и усиленные посты, известные под названием гапа (ворота), наблюдавшие за границей и собиравшие сведения о неприятеле. Такие ворота были расположены вблизи мест, доступных продвижению русского отряда. Наибы почти постоянно находились при своих воротах и особенно следили за тем, чтобы жители не имели контактов с мирными чеченцами. Для этого было запрещено с наступлением ночи и без записки наиба или начальствующего лица в селении выезжать в одиночку за ворота. Пешие еще кое-как прокрадывались, но конному редко удавалось проехать незамеченным. На посту его сначала пропускали, но на обратном пути отбирали лошадь и оружие, которые и представлялись потом с особой запиской наибу.

Если случалось какое-нибудь воровство, прежде всего наводили справки: кого не было ночью дома? Затем подозреваемого хватали и сажали в яму. Ямы заменяли у горцев тюрьму, были довольно глубоки и сверху накрыты накатником. Там было темно, чрезвычайно грязно, душно и тесно. Посаженного в яму подозреваемого в воровстве допрашивали, и, если он мог указать, что во время совершения преступления был там-то или встретил по дороге такого-то и в таком-то месте и его показания подтверждались, его признавали невиновным и освобождали из заключения.

Похитить что-либо тайно и уметь схоронить концы у чеченцев всегда, и при Шамиле, считалось удальством, но человек, уличенный в воровстве, наказывался жестоко.

По шариату наказание определялось так: за воровство со взломом, произведенное в первый раз, виновному отсекают правую руку, во второй раз – левую ногу, в третий – левую руку, в четвертый – последнюю ногу и, наконец, в пятый – голову.

При всеобщей склонности к воровству такие положения шариата были совсем не выгодны Шамилю, рисковавшему в самом непродолжительном времени превратить все население в безруких и безногих и остаться имамом над калеками. В справедливости такого опасения можно убедиться и теперь, посетив дагестанские общины Анди, Гидатль и, пожалуй, Тилитль, где один из трех мужчин наверняка без руки и потерял ее из-за воровства. Собираясь сохранить население для газавата, Шамиль отменил это положение шариата, определив вместо него подвергать виновного в воровстве, какого бы рода оно ни было: за первые два раза трехмесячному заключению в яму и штрафу по 20 копеек серебром за каждую ночь заключения. За воровство, совершенное в третий раз, виновный подлежал смертной казни, но если уличенный в воровстве был известен своим неодобрительным поведением, то подвергался смертной казни и за первое воровство.

Смягчая и изменяя положения шариата, Шамиль положил в основание своих карательных законов заключение в яму и денежный штраф. Последний всегда оказывался наиболее действенным наказанием. Яма не страшила горца, душный и спертый воздух не составлял для него никакого лишения, «потому что в некоторых обществах, где домашние животные проводят зиму в одном помещении со своими хозяевами, атмосфера этого помещения с атмосферой ямы была совершенно одинакова». Сидя в яме, горец проводил время в праздности, ничего не делая, и знал, что заключение его не расстроит домашних дел, лежавших целиком на попечении жены, «на шее быка и на спине ишака», в некоторых же случаях дела эти шли во время его отсутствия гораздо лучше, чем при нем. А вот опустошение и без того тощего кармана горца было для него чувствительно, и гораздо больше, чем все остальные виды наказаний. Удара по карману горец боялся куда больше, чем ударов по его правоверной спине. Вот почему денежный штраф и был взят Шамилем за основу его карательных законов.

Кроме воровства штраф был установлен за уклонение от военной повинности, за умышленное прикосновение к женщине и за нанесение в драке побойных знаков.

Виновного в уклонении от военной повинности сначала наказывали только заключением в яму на три месяца, но со временем такого наказания стало недостаточно.

Беспрерывная война изнурила народ до такой степени, что у горцев появилась поговорка: лучше просидеть год в яме, чем пробыть месяц в походе. В противодействие этому Шамиль положил взыскивать с этого рода преступников по 20 копеек за каждую ночь, проведенную в яме. Мера оказалась столь действенной, что жены горцев, уклонявшихся под разными предлогами от военной повинности, боясь разорения своего хозяйства, убеждали своих мужей отправляться в поход, а если те бежали из дома, указывали места, где они укрывались.

Экзекуции в Дагестане и Чечне назначались за то же, что и у нас: за непослушание властям, но с той разницей, что в горах эта мера применялась не против всего околотка или аула, а против отдельных лиц, сопротивлявшихся закону. Непокорность же и ослушание целых аулов наказывались смертной казнью зачинщиков и расселением аула по другим общинам. Экзекуции устраивались преимущественно в Чечне, где население часто оказывало сопротивление, иногда даже из-за того, что им назначали не того наиба, которого они хотели, хотя совершенно не знали того, кого им предназначили.