Политический дневник - читать онлайн книгу. Автор: Альфред Розенберг cтр.№ 117

Настает черед В[итрока]. Нападают на него, но имеют в виду меня. – Пугает неприличие, с которым ведет себя Б[орман], очевидно, он полностью уверен в том, что его доклад, который он считает правильным, настолько убедителен, что меня вообще не выслушают, а лишь вручат решение фюрера, выдержанное в духе Б[ормана].

По опыту становится легче, когда выместишь свою злобу, пусть даже лишь на бумаге. – Я буду действовать так: попрошу р[ейхс]к[омиссара] Лозе отправить В[итрока] в Берлин, чтобы тот мог лично высказать свое отношение к претензиям: выслушать обвиняемого требует примитивнейшая справедливость. То, что Б[орман] игнорирует эти правила приличия, не обращает внимания на прожитую с честью человеческую жизнь, показывает состояние психики, дать отпор которому и есть задача н[ационал] – с[оциализма]. Если эти методы Б[ормана] возьмут верх, то весь труд моей жизни был напрасен. Не выслушав, позволять придворной камарилье диффамировать и выгонять честнейших людей, пользуясь властью, купленной ценой тысяч человеческих жизней – такого долго не выдержит ни порядочная НСДАП, ни порядочный н[емецкий] народ. Методы Б[ормана], не говоря уж о «пропаганде» д[окто]ра Геббельса, не отвечают порядочности наших мыслей и нашей борьбы. – Но заявлять подобное фюреру в лицо – безнадежно, он расценит это как нападки на проверенных сотрудников, быть может, как ревность «теоретика» по отношению к «людям дела». Б[орману] я сообщу, что сам детально расследую обвинения. Так как, возможно, потребуются уточнения, он должен конфиденциально назвать мне людей, обвинявших В[итрока]. О результате расследования я сообщу. На принципиальное – вмешательство Б[ормана] в вопросы, которыми распоряжаюсь лишь я сам – я укажу, но хочу обсудить с ним это устно. Меня обрадует, если Б[орман] осознает неприемлемость своего поведения. В разговоре мне уже часто удавалось его переубеждать – по крайней мере, на время. Возможно, лучшая половина его возьмет верх или хотя бы трезвый расчет даст понять, что он зашел слишком далеко.

Но как симптом это позорное происшествие. И так как я уже 24 года развиваю в себе чутье на симптомы, я ощущаю, что обязан выступить против этой опасной немочи характера.

Обсуждения инструкции о порядке исполнения декларации от 3.6.43 ^[1104] наконец-то подошли к концу. Кох, который везде, где можно, возражает против любого указания из центра, разразился упреками, что, мол, мы хотим ввести «украинский закон о наследовании земли», который даст украинцам в собственность больше земли, чем имеют немецкие крестьяне, что вообще нельзя связывать себя какими – то законами и прочее подобное. Господами в гл[авной] ст[авке] ф[юрера], которые понятия не имеют о действительном положении вещей, овладел скепсис: мол, я политически неосмотрителен, так не пойдет и т. д. И так как фюрер может заниматься лишь военными вопросами, мой доклад ему об этой проблеме был отложен. После того как Гиммлеру, Борману и др. разъяснили, в чем дело, послышалось: «Ах, ну раз так…» Тогда мы написали преамбулу с разъяснениями, в остальном же оставили проект прежним, и Кох в понедельник еще раз его получит. Я заинтригован: будет ли он снова настаивать на принятии решения фюрером. Из-за болтовни потеряно 5 недель! Осенние полевые работы на носу, и именно они должны были быть поощрены декларацией. – И в авторитарных государствах непросто добиться принятия решений. Привлекать к обсуждениям как можно больше людей – само по себе, конечно, правильно: обнаруживаются некоторые нюансы, вследствие чего вносятся дополнения. Но это хорошо лишь в том случае, если принятие решения в своей основе остается за тем, кто несет ответственность за закон. Примитивнейший взгляд на Восток еще не изжил себя, несмотря на два года войны и обширный опыт. Более года понадобилось, чтобы указания об обращении с остарбайтерами вышли в том виде, в котором мы требовали их выпустить с самого начала. Но полиция и пр. боялись потерять в «твердости и жесткости», если позволят себе прислушаться к политически трезвому здравому смыслу. Легкомысленная официальная болтовня 1941 года все еще продолжала действовать. Изначальные тирады Коха еще не забыты низовыми исполнителями. Примитивные «гегемоны» творят еще много бед, о чем мне докладывают каждые две недели. Поэтому истинная и ложная гегемония по-прежнему остается жаркой темой.

Но неверно и обратное. Отдел ОКВ В[ермахт] Пр[опаганда] послал власовских офицеров в Брюссель и Париж с пропагандистскими речами ^[1105]. Там на их собраниях председательствовали лица, возглавляющие русс[кую] эмиграцию. Конечно, все монархисты! То есть произошло именно то, что мне удавалось до сих пор предотвратить. Тем самым генерал Власов еще сильнее скомпрометирован перед Красной армией. Ведь хотя нынешние власовцы настроены против Сталина, но они также настроены и против царя. Я написал Кейтелю резкое письмо. Сейчас выясняется, что господа из отдела В[ермахт] Пр[опаганда] организовали все за нашей спиной при помощи Антикоминтерна! Представители последнего, будучи прижатыми к стене, заявили, что дали согласие на поездку лишь при условии, что в[ласовские] офицеры не вправе встречаться со старыми эмигрантами. Как будто подобное возможно! – Я проинформировал об этом Ламмерса в связи с попыткой Геббельса косвенным путем через пропаганду оказывать влияние на восточную политику.

Между примитивностью фельдфебельской натуры Коха и требованиями аполитичных офицеров в ОКВ требуется провести ясную линию и удерживать ее: поощрение крестьянского инстинкта, чтобы добровольным трудом собрать максимальный урожай, отказ от великорусской программы, обращение ко всем народам Востока, твердое, но действительно справедливое обращение с каждым и – что еще не ясно, так как фюрер здесь очень сдержан – сведение хиви ^[1106] по народностям в «Армии свободы» и широкую пропаганду последних. Пусть они будут не столь сильны, для соответствующих народностей в Красной армии подобный центр будет всегда притягателен.

К примеру, после долгого замалчивания Сталин отреагировал сейчас на Власова злобной листовкой: якобы В[ласова] немцы купили еще в 1937 году ^[1107]! То бишь командующего армией и «спасителя Москвы»! Сейчас Ст[алин] переоценивает роль, которую играет у нас В[ласов]. Я дал указание отделу В[ермахт] Пр[опаганда], чтобы они ухватились за листовку и подготовили бы ответ. Чем большему количеству людей с той стороны придет в голову мысль, что В[ласов] не предатель, а претворитель новой идеи, тем лучше. – С декларацией о собственности после принятия указаний по ней следует гораздо интенсивнее знакомить людей по ту сторону Русс[кого] фронта.