За все, чем мы дорожим - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Полякова, Эрика Воронович cтр.№ 111

– Господин Мартинес…

– Сеньора, ну право же, просто Лусиано!

– Лусиано… простите… форс-мажорные обстоятельства. Мне надо возвращаться. Дома… без меня точно не разберутся.

Это было так непохоже на ее обычную манеру говорить, что Лусиано на всякий случай уточнил:

– Я надеюсь, это не из-за кого-то из местных? А то ведь найду и…

Габриэль грустно улыбнулась:

– Нет, как вы могли такое подумать! Наоборот, буду вспоминать Эним только с добром и благодарностью. Любые неустойки…

– Сеньора, какие неустойки? Еще не хватало! Средства за неиспользованное время вернутся на счет в течение пары дней, наши банки, к сожалению, ужасно медленная штука.

– Да пусть так и останется, мне не жаль ни сантина, потраченного на отель, все было просто здорово, – теперь ее улыбка была чуть менее грустной, и Лусиано это несказанно радовало. Он улыбнулся в ответ:

– Не волнуйтесь, сеньора, у меня ничего не пропадет, будет ждать вашего возвращения! Если надумаете еще к нам прилететь – все оставшиеся дни ваши! В конце концов, вы первая туристка из внешнего космоса на моей памяти, надеюсь, что мы вас еще увидим! А это вам в подарок, – он решительно направился к витрине с сувенирной продукцией, извлек оттуда бокал для коктейлей с изображением краба и вручил Габриэль.

– Спасибо! – вот теперь это была почти прежняя сеньора Картье. – Буду вспоминать вас каждый раз, как буду из него пить.

***

Когда Габриэль, сверившись с расписанием катеров до космопорта, вышла пройтись перед отъездом, ее догнал Бенито.

– Дядя Лусиано сказал, вы уезжаете?

– Да, Бенито, – Габриэль вздохнула. – Поверь мне, никто из твоих соотечественников в этом не виноват.

– Это хорошо, а то я бы ему… – он сжал кулаки. Габриэль рассмеялась. Бенито стало чуточку обидно – что с того, что он маленького роста, он, между прочим, сильный! И ему уже скоро восемнадцать! Но, по крайней мере, она развеселилась. После некоторой паузы Бенито сказал:

– И вообще. Я не хочу, чтобы Эним вам запомнился на такой грустной ноте. Вот.

Он протянул Габриэль огромную шоколадную конфету, которую купил в прошлую поездку на Радужный. Это был его любимый сорт, но, в конце концов, он-то в любой момент поедет и купит еще, а сеньора Картье неизвестно, когда вернется и вернется ли.

– Я слышал, у вас шоколад редкость, а он настроение поднимает. И вообще очень вкусно. Ну и… просто хочу сделать для вас что-то хорошее.

– Уже сделал, Бенито, – улыбнулась Габриэль, принимая подарок.

На прощание они вдоволь надурачились, фотографируясь на фоне моря и отеля и строя рожи в камеру. Габриэль пообещала прислать снимки, как только доберется до совместимой техники, и отправилась на катер. Бенито грустно побрел в бар.

– Эй, Бенито, что с тобой такое? – поинтересовался Андрес.

– Сеньора Картье уехала. Такая грустная…

Андрес только кивнул.

– Хорошо хоть, не из-за нас, – продолжал Бенито. – А то я бы не знаю, что сделал. Вот бы она еще вернулась!

– Эге, да наш Бенито влюбился! – подмигнул Андрес.

– Да ну тебя! – разозлился Бенито. – Она же взрослая совсем! И вообще… и вообще не такая, вот! Просто добрая очень, и всегда улыбается, а тут вдруг так расстроилась…

– Да ладно, не скромничай! Самое время.

– Да ну тебя! – повторил Бенито, стащил у Андреса шоколадку и ушел на берег. Ничего Андрес не понимает, хоть и взрослый. Интересно, а эта Сомбра очень далеко?

21.

6 февраля 3048 года

Рафаэль Нуарэ сидел на берегу моря и швырял в воду мелкие камешки. Со стороны его задумчивый вид мог показаться весьма романтичным – если не знать, что творилось у него в душе. Рафаэля впервые в жизни тошнило от себя самого. Не покидало ощущение себя полным моральным уродом, а еще идиотом, которым командовало собственное влечение. Помнится, он как-то случайно уловил фразу Эрнандеса – мол, наш коммандер сохраняет холодную голову и способность трезво анализировать ситуацию, даже когда в обмороке валяется. Ну и где сейчас были тот анализ и та холодная голова? Слова Габриэль «Это на какой же помойке надо было себя найти?» жгли его мучительным стыдом. Нуарэ вспомнил свои ощущения, когда их взгляды встретились. Он не был трусом, но тогда его основательно пробрало морозом по коже. С такой злобой на него смотрели только враги. Снова всплыла картина, о которой Нуарэ до сих пор старался не думать: как Габриэль шарахнулась от него в сторону. Она не боялась Свена и Мартина, от которых он так героически собирался ее защищать – она готова была искать у них, боевиков военизированной группировки, защиты от него. И теперь, когда любовная горячка поугасла и розовые очки упали – а точнее, были сорваны – коммандер смотрел в глаза неприглядной правде. И даже озвучить ее не мог, потому что у него перехватывало дыхание при попытке сказать «я совершил насилие».

А ведь никак иначе назвать происходящее было нельзя. Да, пока перед глазами плясали дурацкие розовые сердечки и радужные видения идиллического романа, аргумент «Я слежу за безопасностью одного из офицеров нашего экипажа» был логичным и правильным. Да-да, разумеется, Габриэль можно доверять в выборе места отдыха, почему бы не полететь туда же… он отвечает за экипаж, мало ли, вдруг что случится… «Рафочка, кому врем?» – говорила когда-то его русская одноклассница, редкостно вредная девчонка. Сейчас, говорят, тоже в космофлоте, в навигаторах служит. Да свет бы с ней. Правда действительно была такова, что он отчаянно врал самому себе. За безопасностью члена экипажа он следит, ага! Еще бы всем до последнего техника каждый день звонил наподобие любящей мамочки, если уж так волнует их безопасность. Интересно, что бы сказал Коул? Этот поток яда коммандер бы просто не пережил. А если бы пережил, еще капитан в запасе есть. Предлог настолько надуманный, что это последней здешней медузе понятно. На самом деле Нуарэ осознал, что попросту не сможет два месяца не видеть Габриэль. «Дай мне еще дозу себя, иначе я не могу», – твердило его существо. Как большинство сомбрийцев, он презирал наркозависимых, но теперь сам вел себя именно так. От этого было вдвойне мерзко, но коммандер ничего не мог с собой поделать. Пусть так, украдкой, но все же быть рядом. Это единственное, что им двигало. Если бы не чрезвычайные обстоятельства, он так и не раскрыл бы себя. Хорошее самоутешение, нечего сказать. А вообще-то картина со стороны получалась такая, что хоть иди к нацгвардам и пиши сам на себя заявление по обвинению в домогательствах. Или сразу стреляйся.

Особо увесистый булыжник срикошетил от опоры сломанного причала и плюхнулся у самого берега, обдав Нуарэ брызгами. Коммандер вздрогнул и выругался. Кстати, насчет «стреляйся» – ведь еще чуть-чуть, и за него это прекрасно сделали бы Свен и Мартин. Хорош герой, без оружия выскочить на двух мордоворотов. Они не пристрелили его только чудом. И это чудо зовут Габриэль Картье. Это она остановила их. Иначе валяться бы ему в море с простреленной головой. Или где-нибудь на «Сириусе» с переломанными ребрами, что немногим лучше. Гордон и так-то был на взводе, а если бы он увидел признаки сопротивления – так просто они бы ни за что не отделались.