Черный воздух. Лучшие рассказы - читать онлайн книгу. Автор: Ким Стэнли Робинсон, Джонатан Стрэн cтр.№ 121

– Я давным-давно должен был обо всем догадаться, – зло буркнул он. – Они уже до Гренландии добрались на пределе сил, а погода все ухудшалась. Чудо, что хоть туда дошли. Ну, а Винланд… – Профессор махнул рукой в сторону поселения. – Винланд – просто сказка, сложенная каким-то мечтателем.

– По-моему, это не так уж важно, – спокойно, как ни в чем не бывало, сказала министр.

Профессор поднял на нее изумленный взгляд.

– То есть?

– История зиждется на сказаниях, сложенных людьми. Выдумки, сказки, мистификации – тоже. Правдивы они или лгут, это не главное. Главное – сами сказания. Вернее, некоторые их… свойства. Они и делают сказания истиной либо ложью.

Профессор покачал головой.

– Одни события действительно происходили в прошлом, другие же – нет.

– Но как вы наверняка отличите первые от вторых? Вернуться в прошлое и удостовериться мы не в силах. Возможно, Винланд сфабрикован вашим таинственным анонимом, а может быть, викинги все же бывали здесь, только высаживались в другом месте. Так ли, иначе, для нас это всего лишь легенда. Предание.

– Но… – Профессор осекся, сглотнул. – Но ведь достоверность сказания – дело, бесспорно, важное!

Министр неторопливо зашагала из стороны в сторону.

– Как-то раз один из друзей рассказал мне о прочитанной книге, – заговорила она. – Написал ее человек, ходивший по Красному морю в давние-давние времена. В числе прочего он упоминал о мальчишке, слуге с одной из арабских дау ^[69], с рождения не помнившем ни заботы, ни ласки. Моряком мальчик сделался в три года, а до этого бродяжничал на побережье.

Остановившись, министр бросила взгляд в сторону берега бухты.

– И я частенько воображала себе, как этот мальчик жил. Один, у моря, в таком возрасте – и не пропал. Это казалось настоящим чудом и… и неизменно радовало, – призналась она, вновь повернувшись к профессору. – Но однажды я пересказала эту историю специалисту по раннему развитию детей, и он только головой покачал. «Вероятнее всего, это не совсем правда», – сказал он. То есть не ложь, а…

– Преувеличение, – подсказал профессор.

– Именно, преувеличение. Он предположил, что мальчик на самом деле был несколько старше либо ему кто-нибудь да помогал, понимаете?

Профессор кивнул.

– Однако в итоге, – продолжала министр, – я обнаружила, что его суждение для меня безразлично. В моем воображении этот мальчик так и остался едва выучившимся ходить малышом, ищущим пропитание в лужах, оставшихся после отлива. Значит, для меня эта сказка жива, а остальное – неважно. Точно так же мы судим обо всех прочих подобных историях – чем сильнее они подхлестывают воображение, тем выше их ценим.

Смерив ее долгим взглядом, профессор почесал подбородок и огляделся. Все вокруг обрело необычайную четкость очертаний, словно бы замерцало изнутри, как нередко случается после бессонной ночи.

– По-моему, подобные воззрения совсем не сочетаются с вашей должностью, – сказал он.

– Но я о них прежде даже не подозревала, – пояснила министр. – Все это пришло мне в голову за последнюю пару часов, во время раздумий о вашем открытии.

– Так вы не спали? – удивился профессор.

Министр покачала головой.

– Кому же удастся уснуть в такую ночь?

– В точности мои чувства! – едва ли не просияв, воскликнул профессор. – Как это у вас говорится, «нюи бланш» ^[70]?

– Да. «Нюи бланш» для двоих, – отвечала министр, не сводя с него все того же слегка насмешливого, теплого взгляда. Казалось… казалось, она понимала его.

Схватив профессора за руки, она помогла ему подняться, и оба двинулись через селение Л’Анс-о-Медоуз, к палаткам. Ярко-зеленая трава под ногами была мокра от росы.

– И все же я думаю, – сказал профессор, шагая рядом со спутницей, – нам необходимы не просто сказки о прошлом. Нам нужно то, что нелегко отыскать… то, чего в прошлом на самом деле и нет. Некая тайна, загадка… нечто, придающее особый смысл нашим жизням.

Ладонь министра скользнула под его локоть.

– Всем нам нужна Атлантида из детства. Но если ее не найти…

Рассмеявшись, министр поддела ногой кустик травы. В капельках брызнувшей вперед росы на миг – всего на миг – ярко вспыхнула радуга.

Перевод Д. Старкова

Ежедневные дозы яркого света существенно улучшают самочувствие страдающих от депрессии, и посему Фрэнк Черчилль каждый день, к восьми вечера, шел в клинику на Парк-авеню, где высиживал по три часа под световым потоком мощностью в тысячу шестьсот ватт. Не солнце в комнате, да, однако яркость шестнадцати стоваттных лампочек без абажуров, свисающих с потолка, – это тоже не так уж мало. В данном случае лампочки, по всей вероятности, заменяли длинные трубки, спрятанные под листом матово-белого пластика, отчего с виду казалось, будто светится весь потолок.

В течение трех часов сидел он за столом, исчерчивая пурпурными каракулями страницы розового блокнота, а в одиннадцать вновь выходил во мрак ветреных улиц. Щурясь на огни фар, неспешно плывущие сквозь темноту, шел он домой, в номер отеля в западной части Восьмидесятых. К пяти утра ему предстояло вернуться в клинику, на предрассветные процедуры, но до тех пор Фрэнк мог поспать. Этой возможности он ожидал с нетерпением: лечение продолжалось уже три недели и порядком его утомило. Однако процедуры вроде бы помогали… насколько он сам мог судить: врачи обещали улучшение в среднем на двадцать процентов в неделю, но как в этом убедиться, Фрэнк не понимал.

Автоответчик в номере моргал огоньком. В оставленном сообщении агент просил Фрэнка созвониться с ним как можно скорее. Время близилось к полуночи, однако Фрэнк набрал номер, и агент снял трубку после первого же гудка.

– У тебя СОНФС, – сообщил ему Фрэнк.

– Что-что?

– Синдром отсроченного наступления фаз сна. И я знаю, как от него избавиться.

– Фрэнк! Послушай, Фрэнк, тут для тебя есть превосходное предложение.

– У тебя света много?

– Что? А, да, кстати: с этим как продвигается?

– Возможно, мне уже на шестьдесят процентов лучше.

– Вот и чудесно. Держись, не сдавай. Слушай: у меня такие новости – на все сто должны тебя вылечить. Один издатель из Лондона хочет, чтоб ты поехал туда и написал книгу о двадцатом веке.