Черный воздух. Лучшие рассказы - читать онлайн книгу. Автор: Ким Стэнли Робинсон, Джонатан Стрэн cтр.№ 120

– Понимаю…

В костер швырнули последнюю порцию толстых поленьев, и желтые языки пламени, взревев, взмыли ввысь, заплясали на воле, среди россыпей звезд. Профессора охватило странное оцепенение, на сердце сделалось холодно, пусто, лица, колеблющиеся в бликах костра, казались примитивными, грубо размалеванными масками, песни звучали резко, пронзительно – ни слова не разберешь. Прохладный ветер усилился, разгоряченные руки и шея покрылись гусиной кожей. Озябший, сверх меры перебравший спиртного, профессор понимал: организм справится со всем этим не скоро.

Министр увела его от костра, вместе с ним поднялась на каменный гребень холма – очевидно, затем, чтобы он не попал в неловкое положение на глазах у студентов и волонтеров. Мерцавшие в небе звезды неплохо освещали заросли вереска и растрескавшийся гранит под ногами, однако профессор спотыкался на каждом шагу, а восстановив равновесие, вновь начинал объяснять спутнице, каково это – быть археологом, доказавшим, что часть их прошлого – сплошной обман, и ничего более выдающегося в науке не достигшим.

– Будто мозаика, – говорил он, с хмельным упрямством преследуя по пятам ускользавшую мысль. – Мозаичная картинка, только большей части кусочков нет. Будто вышивка. Выдернешь нитку – все расползется. Погибнет. Как мало на свете незыблемого… а ведь нам важна любая мелочь, какая только отыщется!

Похоже, министр прекрасно все понимала. В ответ она рассказала, как в годы студенчества работала официанткой в одном из монреальских кафе, а долгое время спустя решила пройтись по той самой улице и взглянуть на него – просто так, чтоб молодость вспомнить. Однако кафе на прежнем месте не оказалось. Вся улица изменилась до неузнаваемости, и даже имена тех, кто работал с ней вместе, начисто стерлись из памяти.

– А ведь это мое собственное прошлое, не какая-нибудь седая древность!

Профессор кивнул. Коньяк струился по жилам. Невыразимо прекрасная в свете звезд, министр казалась кем-то сродни музе, духу, ниспосланному ему в утешение, а может, наоборот, устрашения для – как знать, как знать… «Клио, – подумал он. – Муза истории. Та, с кем можно поговорить».

Министр негромко рассмеялась.

– Порою кажется, будто наши жизни гораздо длинней, чем мы думаем. Будто наше существование – долгая череда перевоплощений, а оглянувшись назад, в прошлое, увидишь только…

Оборвав фразу, она махнула рукой.

– Бронзовые заколки, – сказал профессор. – Железные заклепки.

Министр перевела взгляд на него. Глаза ее ярко блеснули в звездном свете.

– Да. Нам настоятельно необходима археология собственной жизни.

Позже профессор проводил ее назад, к костру, поугасшему, превратившемуся в груду алых тлеющих углей. По пути министр слегка опиралась на его плечо, и ее прикосновение словно бы предвещало что-то, но что – этого он не понимал. Изрядно же он набрался… а ведь с чего так расстраиваться, с чего? Поиски истины – его работа, отыскав ее, он должен бы радоваться! Почему никто не предупреждал, каково после этого сделается на душе?

Министр пожелала ему спокойной ночи. Она собиралась спать и посоветовала профессору последовать ее примеру. Взгляд ее лучился сочувствием, но голос звучал ровно, твердо.

Стоило ей уйти, профессор отыскал бутылку и допил остававшийся в ней коньяк. Костер догорал, студенты с волонтерами разбрелись кто куда – одни разошлись по палаткам, другие парами скрылись в ночи. Оставшись один, профессор двинулся вниз, к раскопу.

Низкие холмики, остатки никогда не существовавших стен… За раскопом курганами высились округлые строения, макеты, сооруженные обслугой парка, дабы демонстрировать туристам, как выглядели «настоящие» в те времена, когда викинги встали лагерем здесь, на краю нового мира. Чинили ладьи. Добывали пищу. Бились между собой, обезумевшие от эпической ревности. Бились с жаждущими крови индейцами. Гибли в боях и в итоге были изгнаны с этих земель, земель много богаче, плодородней Гренландии.

Шорох в кустах! Профессор испуганно вздрогнул. Да, так оно все и было: смерть, крадущаяся из ночных зарослей! Стоило обернуться, и… вот оно! Каждая тень, любой сгусток мрака кишмя кишит скрелингами ^[68]: луки туго натянуты, острие каждой стрелы нацелено прямо в сердце! Охваченный дрожью, профессор сжался в комок.

Но нет, на самом-то деле все было не так. Вовсе не так. На самом деле то был неизвестный в очках, с саквояжем, набитым древними побрякушками, – он и указывал десятку безработных матросов, где копать ямы, а где возводить землянки. Неприметный, неразговорчивый, безымянный, однажды он отошел вон туда, в лес, пал жертвой сердечного приступа, и остался от него только скелет, кожаная броня, перевязь для меча да очки поверх опустевших глазниц – анахронизм, который его в итоге и выдаст…

Твердо решив отыскать его нечаянную могилу немедля, профессор побрел через невысокие холмики к опушке леса…

Но нет, на самом-то деле никакого скелета там не найти. Не настолько был прост этот неразговорчивый тип. Умер он далеко-далеко, не оставив ни следа, ни намека на дело, которому посвятил многие годы жизни. Еще один пациент в больнице для неимущих… а не замеченную доктором бронзовую заколку в его кармане украдкой прибрал к рукам помощник гробовщика. Создатель Винланда… Безымянный при жизни, безымянным сошел он в могилу и канул в забвение.

Одолеваемый тошнотой, профессор растерянно огляделся. Невдалеке обнаружился камень высотою по пояс, эрратический валун, принесенный сюда ледником. Усевшись на камень, профессор подпер подбородок ладонями. Нет, так не годится. Совершенно непрофессионально с его стороны. Все эти книги, читанные еще мальчишкой… а что подумает о нем министр?! Да, кстати: новые гранты, финансирование… нет, в самом деле расстраиваться вовсе не из-за чего!

Летние ночи в этих широтах недолги, и праздник затянулся далеко за полночь. Небо на востоке уже посерело, внизу ясно виднелись землянки, длинные дома под торфяной кровлей. На берегу покоились три остроносые, крутобортые ладьи. Из длинных домов высыпала толпа невысокого роста людей, закутанных в шкуры. Все они двинулись к морю. Профессор шел среди них, слышал их разговоры на каком-то из диалектов норвежского и многое понимал. Настал день отплытия; пора грузить корабли. Все нажитое собирались забрать с собой. О возвращении не помышляли: слишком уж много скрелингов там, в лесу, слишком уж много у них смертоносных, быстрых, как молния, стрел. Смешавшись с толпой, профессор тоже взялся за погрузку, но вдруг заметил коротышку в черном пальто, украдкой шмыгнувшего за кузницу. Взревев, бросился он в погоню, а на бегу подхватил с земли камень, готовый прикончить чужака в черном, точно подлого скрелинга…

Разбуженный прикосновением министра, профессор едва не свалился с камня и встряхнул головой. Алкоголь по-прежнему туманил голову. Солнце уже взошло, но до похмелья, пожалуй, оставался еще час-другой.