Вторая жизнь Марины Цветаевой: письма к Анне Саакянц 1961 – 1975 годов - читать онлайн книгу. Автор: Ариадна Эфрон cтр.№ 150

Дорогая Анечка, приветствуем Вас из солнечной, сказочной Астрахани. Где так вот запросто посреди города стоит белокаменный кремль, а в городских прудах не менее запросто плавают лебеди и цветут… лотосы! Город весь в зелени и цветущих розах. Из ценных рыбных пород наблюдается кильки в неограниченном количестве, но зато огурчики-помидорчики уже свои, местные; а ветры дуют прямо с моря Хвалынского ^[1217] и сразу со всех четырех сторон.

Крепко обнимаем Вас, сердечный привет близким и родным!

Милый Рыжий, течем вспять со страшной силой, и время уже не идет, а летит, как полагается на всех обратных путях — а жаль! Хорошее дело — отдых и, время от времени, разнообразие — праздность! Погода начала хмуриться лишь сегодня, подувает ветерок с родной Москвы, где сегодня +8, жуткое дело! Покидаем и Стенькины утесы ^[1218], и его же просторы-берега все больше и больше «цивилизуются», а нас все быстрее и быстрее притягивает магнит возвращения…

Среди московских спутников попались интересные донельзя, — сошли в Астрахани, астраханские же не тот коленкор, но не в попутчиках соль, а в реке и берегах, и в том покое, который они дают… увы, так ненадолго! — Не рисую ничегошеньки, т. к. — или глядеть, или рисовать что-то одно — конечно, выбрала первое; а о том, что увидела, расскажу Вам на словах, без демонстрации чахлых иллюстраций… Чувствую себя, тьфу-тьфу — лучше — да как и может быть иначе под таким просторным небом! Целуем Вас, сердечный привет всем Вашим!

Милая Анечка, за всё спасибо! Олега Степановича повидала с удовольствием, все силы положила, чтобы разрядить все еще напряженную «домашнюю» обстановку его бывшего семейства. Всё это (т. е. обстановка) более чем грустно, ибо Таню-Мышку впервые вижу настоящим, радостным человечком, ибо — рядом с папой!

Теперь о делах: очень прошу: возможно скорее свяжитесь с Леной и сообщите ей, что А. А. приезжает не 25-го, как она собиралась, а, судя по ее вчерашней телеграмме — 26-го в 13 ч. ^[1219] А то Лена отправится на вокзал на сутки раньше.

Во-вторых, — Анастасия Ивановна уже приехала и уже была здесь. Моего письма она не получила, и я ей сказала на словах то, о чем мы говорили с Вами. Она может вот-вот появиться в Болшево (а может, и не, не знаю), так что необходимо, чтобы Руфь успела переговорить с Зинаидой Митрофановной, конечно, не трогая Елизавету Яковлевну в каком бы то ни было ее состоянии. Речь должна идти о том, что эти вещи пока еще не обнаружены — и больше ничего. А там видно будет.

Пока всё, очень спешу отпустить Олега Степановича на автобус. По почте, Бог даст жизни, напишу подробнее. Целую

Анастасия Ивановна в конце месяца собирается к своим, потом на юг, по-видимому. Себе бы так!

Милая Анечка, пишу Вам чуть попросторнее вслед уехавшему Олегу Степановичу, конечно, приезд его был не весьма удачным, т. к. бывшее семейство, за исключением, конечно, дочки, не весьма впечатляет его, и пришлось мне, засучив рукава, заняться гостеприимством в масштабах, несколько превышающих мои нынешние возможности, и, главное, намерения (хоть сколько-нибудь побыть «свободной» и поработать). Очень устаю от всех и вся, и от хозяйства, которое никак не хочет отвязаться от меня. Что до «гостеприимства», то всё сошло прилично, и слава Богу.

Меня несколько смущает, что Руфь решила «подумать», боюсь, что она смещенным своим умом и сердцем надумает что-нибудь неприемлемое или начнет действовать в «плане» отсебятины, а с человеком, с которым мы (вернее — лично я) — связались — надо держать ухо востро, не оставляя ни малейшей лазейки ни для малейших сомнений; она хитра и полна ресурсов самых неожиданных; тут надо действовать слаженно, без разногласий и разнобоя. Да и действия, собственно говоря, никакого особенного нет — просто никто ничего не должен «знать» и помнить — пока что.

Спасибо Вам за то, что нагрузили Олега Степановича поручениями, он их выполнил по своему разумению, привез трески, лекарств (не совсем тех, что надо — но я могу глотать и их — но, конечно, не говорите ему, что что-то не вполне так!) — и колбаски, так что мне было отчасти чем угощать своих визитеров. (Не о лекарствах речь!).

Тут начинается разъезд, всевозможные приглашения и забегания на огонек — только успевай поворачиваться! И готовить, готовить, готовить, и мыть посуду, посуду, посуду… А дни (нашей жизни) всё короче, ночи всё туманнее и холоднее, надо и на огороде возиться проявлять бдительность — вот-вот заморозки (сегодня в 4 ч. утра было +2) — скоро конец георгинам и прочим радостям для очей, которые и не успели на них взглянуть…

Вообще же — всё Слава Богу!

Целую Вас, будьте здоровы!

С Олегом Степановичем послала Вам Ваши цветаевские оттиски и записочку.

Милая Анечка, спасибо за весточку, «за внимание» и вообще. А. А. вернулась из своего вояжа столь же довольная им, сколько и возвращением из него, так что всё у нее в порядке: места были прелестные, турбазы и питание сносные, уровень окружающих оставлял желать лучшего, но не за «обществом», вернее, не ради него, человек тыщу верст киселя месил, тем более, что обнаружились и очень симпатичные спутники, скрашивавшие поголовную туристскую одноклеточность.

После Вашего отбытия вела я тут несколько светский образ жизни, что сама дивуюсь; устраивала у себя «нейтральную зону» для Лозовецких — Цветаевых — Лелеевых; организовала на своей же «швейцарской» территории грандиозное «замирение» враждующих кланов Щербаковых и Бондаренков; на столе разве что жареных лебедей не было; трижды на разных территориях прощалась со скрипачами, а они со мной; устраивались фестивали и у Цветаевых, и для Цветаевых, и у Ольги Николаевны, и для Ольги Николаевны; и вообще имя им, фестивалям и фестивальщикам — легион! Небольшие промежутки заполнялись визитами: тетки Аси с обеими внучками, Левика с какой-то приемной дочерью, здорово смахивающей на Наталью Ивановну, но несколько помоложе, омских студенток, занимающихся творчеством МЦ и посему дочиста обглодавших меня глазами; правнучки Бальмонта в грязных белых портках с молнией на попке (имею в виду замо́к, а не явление природы) и, наконец, Руфи, залетевшей сюда, чтобы рассказать про теток со стороны отцовской и расспросить про тетку со стороны материнской. Договорились с ней обо всех на свете тетках, и она умчалась. Была очень трогательна; на таких, как она, китах, еще кое-как держится наш безумный, безумный, архибезумный мир… Подпирает она теток изо всех сил, а я — только деньгами и только, увы, в малых дозах. Что до Анастасии Ивановны, то ее провидческие сны, как тут же выяснилось, зиждятся на весьма материальной основе: небезызвестная Миральда предложила ей купить у нее автографы кое-какие, и она, подсчитывая возможные и невозможные прибыли, стала видеть соответствующие сновидения, к каковым я тотчас же утратила какой бы то ни было интерес.