История Французской революции. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Луи Адольф Тьер cтр.№ 174

– Долой! Долой! – кричат ему со всех сторон вместо ответа.

Депутат Рюль, старец почтенной наружности и ревностный монтаньяр, тоже хочет сказать несколько слов со своего места, чтобы добиться молчания, но его прерывают новыми криками. Ромм, человек суровый, чуждавшийся этого восстания, как и вся Гора, но желавший, чтобы меры, требуемые народом, были приняты, с прискорбием видит, что и этот ужасный сумбур останется без всяких результатов, а потому просит слова. Депутат Дюруа тоже просит слова по той же причине, но ни тот ни другой не добиваются его.

Во время этой сцены в залу вносят голову на штыке. Депутаты смотрят на нее в ужасе и не узнают ее. Одни говорят что это – голова Ферро, другие – Фрерона. Это действительно голова Ферро, которую разбойники отрубили и посадили на штык. Они носят ее по зале среди воплей толпы. Опять усиливается ярость против Буасси д’Англа, голову его опять окружают штыками, целятся в него из ружей – смерть грозит ему с тысячи сторон.

Бьет семь часов вечера. Собрание объято страхом. Депутаты боятся, что эта толпа, в которой много злодеев, дойдет до последней крайности и перережет представителей народа, когда стемнеет и наступит ночь. Несколько членов центра упрашивают монтаньяров уговорить толпу разойтись. Вернье пытается сказать мятежникам, что уже поздно и чтобы они уходили, потому что если расстроится подвоз, народ останется без хлеба. «Это такая тактика, – отвечает толпа, – вот уже три месяца, как вы нам это говорите!» Из толпы возвышаются несколько голосов. Один требует освобождения патриотов и арестованных депутатов, другой – конституции, третий – ареста всех эмигрантов; затем уже множество голосов требуют постоянных заседаний в секциях, восстановления коммуны, обысков в домах для розыска утаиваемых съестных припасов и так далее. Одному из этих людей удается улучить минуту, когда его могут расслышать, и он требует, чтобы Конвент немедленно назначил начальника парижской вооруженной силы, а именно – Субрани. Наконец еще один, уже не зная, чего требовать, кричит: «Арестовать негодяев и подлецов!» – и повторяет эти слова в течение целого получаса.

Один из зачинщиков, осознав, наконец, необходимость решить хоть что-нибудь, предлагает заставить депутатов сойти с верхних скамеек, собраться посередине залы и приступить к прениям. Это предложение немедленно принимается: депутатов сталкивают с их мест, принуждают спуститься, сгоняют, как стадо, на открытое пространство, отделяющее кафедру от нижних скамеек. Их окружают, запирая цепью из пик. Вернье сменяет в президентском кресле Буасси д’Англа, до смерти утомленного шестичасовым и столь опасным дежурством.

На часах уже девять вечера. Начинается нечто вроде прений; договариваются, что народ останется в шляпах и депутаты одни будут приподнимать шляпы в знак одобрения или неодобрения. Монтаньяры хотят надеяться, что можно будет издать декреты, и собираются выступать. Ромм, раз уже начавший говорить, требует декрета об освобождении задержанных патриотов. Дюруа говорит, что с 9 термидора враги отечества учиняют пагубную реакцию, а депутаты, арестованные 12 жерминаля, арестованы незаконно и следует освободить их.

Президента заставляют подвергнуть все эти предложения голосованию; шляпы поднимаются, крики «Принято!» раздаются среди оглушительного шума, так что невозможно разобрать, действительно ли депутаты подали свои голоса. Гужон следует за Роммом и Дюруа и говорит, что надо обеспечить исполнение декретов; что комитетов всё еще нет; что необходимо знать, что они делают, а потому надо призвать их, потребовать отчета в их действиях и заменить чрезвычайной комиссией. Дюкенуа возвращается к предложению Гужона, требует приостановить деятельность комитетов и назначить чрезвычайную комиссию из четырех членов. Тут же назначаются Бурботт, Приёр, депутат Марны, Дюруа и сам Дюкенуа. Эти четыре депутата принимают вверенные им обязанности, заявляют, что в случае необходимости сумеют умереть на своем посту, и выходят, чтобы отправиться к комитетам и отобрать у них власть. В этом заключалась самая трудная задача, и успех всего дня зависел от результата этой операции.

Было десять часов, и ни комитет восстания, ни правительственные комитеты, по-видимому, ничего не делали весь этот долгий, ужасный день. Всё, что сумел сделать комитет восстания, – это натравить народ на Конвент; но, как мы уже говорили, безвестные вожди, какие остаются у каждой партии в последние дни ее существования, не могли управлять восстанием с энергией и чувством меры, необходимыми для успеха. Они спустили на Конвент бешеную толпу, учинившую страшные безобразия, но не сделавшую ничего из того, что надлежало сделать. Не послали ни одного отряда, чтобы приостановить или парализовать действия комитетов, раскрыть тюрьмы, освободить людей, содействие которых было бы столь драгоценно. Толпа только завладела арсеналом, который жандармы тут же отдали первым явившимся мятежникам.

Тем временем правительственные комитеты, напротив, окруженные и защищаемые золотой молодежью, приложили все усилия, чтобы собрать секции. Это было нелегко при страшной сумятице и страхе, овладевшем многими. Сначала собрались две-три секции, которым, как мы видели, мятежники дали решительный отпор. Потом, благодаря усердию секции Лепелетье, удалось кое-как созвать большее число парижан, и уже к ночи секции собирались воспользоваться минутой, когда народ, утомившись, начнет убывать, чтобы напасть на мятежников и освободить Конвент. Предвидя, что столь долгое подавление вынудило Конвент подписать декреты, которых он не хотел издавать, секции заранее заготовили постановление, которым не признавали действительными декреты, изданные на протяжении этого дня.

Сделав эти распоряжения, Лежандр, Оги, Шенье, Делеклуа, Бергуэн и Кервелеган отправились в Конвент во главе многочисленных отрядов. Они условились, что, когда придут туда, оставят двери отворенными, чтобы народ, теснимый с одной стороны, мог выходить в другую дверь. Лежандр и Делеклуа затем вызвались пройти в залу, взойти на кафедру, невзирая ни на какие опасности, и приказать мятежникам выйти. «Если нам не повинуются, – сказали они своим товарищам, – нападайте на них и о нас не беспокойтесь. Хотя бы мы погибли в схватке, вы идите вперед».

Лежандр и Делеклуа действительно входят в залу в ту самую минуту, когда четыре депутата, назначенные членами чрезвычайной комиссии, собираются выйти. Лежандр всходит на кафедру, не обращая внимания на ругательства, толчки и побои, и начинает говорить среди злобных криков:

– Приглашаю собрание оставаться твердым, а находящихся здесь граждан – выйти.

– Долой! Долой! – кричат ему.

Лежандр и Делеклуа вынуждены удалиться. Тогда Дюкенуа обращается к своим товарищам, членам чрезвычайной комиссии, и приглашает их следовать за ним, чтобы приостановить деятельность комитетов, враждебно относящихся к действиям собрания. Субрани тоже советует им спешить. Все четверо выходят, но их встречает отряд, во главе которого идут депутаты Лежандр, Оги и Кервелеган и начальник национальной гвардии Раффе. Приёр, депутат Марны, спрашивает у Раффе, получил ли он от президента приказание войти. «Я не обязан тебе отчитываться!» – отвечает ему тот и идет дальше.

Толпе приказывают удалиться, президент приглашает людей повиноваться во имя закона: толпа отвечает презрительными криками. Тогда отряды склоняют штыки и входят. Безоружная толпа подается, вооруженные люди начинают сопротивляться, но их отталкивают, и они бегут с криком «Сюда, к нам, санкюлоты!». Часть патриотов возвращается на этот крик и свирепо накидывается на отряд. На какое-то время они одерживают верх; депутат Кервелеган ранен в руку; монтаньяры Бур-ботт и Гастон кричат: «Победа!» Но тяжелые и быстрые шаги раздаются в соседней зале; подходит значительное подкрепление, оттесняет мятежников саблями, преследует их штыками. Мятежники бегут, теснятся в дверях или влезают на трибуны и спасаются через окна. Наконец зала пуста. Часы бьют полночь.