История Французской революции. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Луи Адольф Тьер cтр.№ 120

День 2 июня 1793 года

Следовательно, Робеспьеру не могла выпасть роль узурпатора. Почему ему дано было пережить всех славных революционеров, людей, стоявших бесконечно выше его по даровитости и силе, – хоть бы Дантона?.. Робеспьер был безусловно честен и неподкупен – чтобы пленить людей, необходимо доброе имя. Он был безжалостен – во времена революций жалость губит людей, обладающих ею. Он был горд – и это единственный способ всегда быть на виду. С этими данными он неизбежно должен был пережить своих соперников. Бесстрастный ханжа, не имеющий пороков, в которые вовлекают страсти, но не имеющий и мужества, величия и сердечной теплоты, которыми они обыкновенно сопровождаются; ханжа, живущий только тщеславием и верой в свои теории, который прячется в минуту опасности и опять является требовать поклонения после победы, одержанной другими, – презреннее такого существа не бывало в числе личностей, управлявших людьми.

Последствия 9 термидора; изменения в революционном правительстве – Декреты об аресте Фукье-Тенвиля, Лебона, Россиньоля и других агентов диктатуры; освобождение подозрительных – Состояние финансов, торговли и земледелия после террора – Останки Марата переносятся в Пантеон

События 9 и 10 термидора вызвали всеобщую радость, которая не унималась в течение нескольких дней. Это было какое-то опьянение. Множество людей, уехавших из своих провинций, чтобы скрыться в Париже, теперь бросались в дилижансы и ехали к себе возвестить о всенародном избавлении. Их останавливали на дорогах, расспрашивая о подробностях. Узнав о счастливых событиях, одни возвращались в давно покинутые жилища, другие, прятавшиеся по подвалам и подземельям, осмеливались опять выйти на свет. Узники, наполнявшие многочисленные тюрьмы не только Парижа, но и всей Франции, начинали надеяться на свободу или по крайней мере переставали бояться эшафота.

Никто еще хорошо не уяснил себе свойств совершившегося только что переворота; никто еще не спрашивал себя, насколько оставшиеся в живых члены Комитета общественного спасения расположены держаться революционной системы и до какой степени Конвент готов примкнуть к их взглядам. Люди видели и понимали только одно: Робеспьера больше нет. Он был главой правительства, ему приписывались аресты, казни, словом, все действия недавней тирании. И если Робеспьера больше нет, то всё должно измениться. После каждого крупного события ожидания общества необходимо удовлетворять. Посвятив два дня принятию поздравлений, выслушиванию адресов, в каждом из которых непременно повторялась фраза «Каталины больше нет, Республика спасена», и награждению подвигов, Конвент наконец занялся мероприятиями, которых требовало положение дел.

Народные комиссии, учрежденные для составления списков «смертников», Революционный трибунал, составленный Робеспьером, обвинительная власть, представляемая Фукье-Тенвилем, еще не были отменены и при первом знаке поощрения могли опять приняться за свои ужасные операции. На заседании 29 июля (11 термидора) предложили и постановили декретом очистить состав народных комиссий. Эли Лакост обратил внимание Конвента на Революционный трибунал и предложил приостановить его деятельность, пока он не будет преобразован и состав его не будет изменен. Это предложение было принято, и, чтобы не затягивать суд над сообщниками Робеспьера, решили назначить вместо трибунала временную комиссию. На вечернем заседании Барер, продолжавший исполнять должность докладчика, возвестил о новой победе, о вступлении французов в Люттих, потом заговорил о состоянии комитетов, несколько раз сокращаемых и доведенных эшафотом до небольшого числа членов. Робеспьера, Сен-Жюста и Кутона накануне не стало; Эро де Сешель был казнен вместе с Дантоном; Жанбон Сент-Андре и Приёр из Марны находились в командировках. Оставались только Карно, Приёр из Кот-д’Ора, Робер Ленде, Бийо-Варенн, Колло д’Эрбуа и, наконец, сам Барер. Словом, из двенадцати человек осталось всего шестеро. Состав Комитета общественной безопасности был полнее, и его хватало на текущие дела. Барер предлагал заменить трех членов, умерших накануне на эшафоте, тремя новыми, в ожидании общего обновления, назначенного на 20-е число каждого месяца, хоть оно и не производилось ни разу после безмолвного принятия диктатуры.

Это стало предисловием к большим вопросам: будут ли уволены люди, входившие в состав последнего правительства, последуют ли перемены только в людях или и в самых порядках? Будет ли изменена форма комитетов? Примут ли предосторожности против чрезмерного их влияния? Вот вопросы, которые поднимало предложение, сделанное Барером. Сначала собрание восстало против этого чересчур поспешного и диктаторского приема, потребовало напечатания списков кандидатов и отсрочки, чтобы сделать выбор. Дюбуа-Крансе зашел дальше и пожаловался на продолжительное отсутствие членов комитетов. Если бы, сказал он, давно заменили Эро де Сешеля, если бы не оставляли всё время Жанбона Сент-Андре и Приёра из Марны в командировках, то можно было бы рассчитывать на большинство и не пришлось бы так долго колебаться, прежде чем напасть на триумвиров. Затем он начал доказывать, что люди изнашиваются, обладая властью долгое время, и власть прививает им опасные вкусы. Поэтому Дюбуа-Крансе предложил постановить декретом, чтобы впредь не посылали в командировки никого из членов комитетов и чтобы каждый месяц выбывала четверть членов.

Камбон завел прения еще дальше и заявил, что нужно преобразовать правительство целиком. Комитет общественного спасения, по его мнению, всё захватил в свои руки, вследствие чего члены его, работая день и ночь, не могут переделать все дела, а комитеты финансов, законодательства и общественной безопасности превратились в ничто. Следовательно, необходимо совершить полное перераспределение власти.

Бурдон, депутат Уазы, известный противник системы Робеспьера, тем не менее остановил это необдуманное движение. Он сказал, что до сих пор Франция имела правительство искусное и сильное, которому она обязана своим спасением и бессмертными победами, и поэтому следует остерегаться и не заносить неосторожно руку над его организацией; что все надежды аристократов пробудились опять и нужно, оберегая себя от новой тирании, с большой осторожностью менять учреждение, которому страна обязана такими прекрасными результатами. Однако Тальен, герой 9 термидора, непременно хотел, чтобы по крайней мере приступили к некоторым вопросам, и не видел опасности в немедленном их решении. Почему бы, например, не постановить тотчас же, что четверть членов комитетов будет выбывать каждый месяц? Это предложение Дюбуа-Крансе, повторенное Тальеном, встретили с восторгом и приняли при криках «Да здравствует Республика!». К этой мере депутат Дельмас хотел прибавить другую. «Вашим настоящим решением, – сказал он, – вы иссушили источник честолюбия. В дополнение предлагаю вам постановить, чтобы ни одному члену нельзя было бы вновь вступать в комитет раньше месяца после того, как он из него выбыл». Это предложение встретили так же восторженно и тоже приняли. Допустив эти основные начала, решено было назначить комиссию, которая представит новый проект преобразования правительственных комитетов.