Мамина нелюбовь. Как исцелить скрытые раны от несчастливого детства - читать онлайн книгу. Автор: Жасмин Ли Кори cтр.№ 33

Этот крах служит продолжением того бессилия, которое сейчас чувствуют многие, подвергавшиеся в детстве эмоциональному пренебрежению.

Саморазрушительное поведение может варьироваться от едва заметного самобичевания и недостаточной заботы о самом себе до различных форм членовредительства, таких как порезы и ожоги тела, вплоть до самоубийства. Аутоагрессию можно трактовать по-разному:

• как продолжение жестокости насильника, теперь уже усвоенной;

• как результат наказания себя за полученное жестокое обращение;

• как искаженную попытку контролирующей части внутри вас заставить вас вести себя хорошо;

• как выражение стыда и одновременную попытку с ним справиться;

• как выражение ненависти к себе, вытекающей либо из ненависти, впитанной вами из внешнего мира, либо ненависти, рожденной вашим подавленным гневом и обернувшимся против вас самих;

• как отчаянную попытку что-то почувствовать или, наоборот, оцепенеть.

Если вы подвержены аутоагрессии, я рекомендую поработать с профессионалом, чтобы защитить себя и изменить свое поведение.

Диссоциация, как я писала в книге «Излечение от травмы», характеризуется тем, что вы не весь здесь. Наиболее часто это отделение от своего тела, чувств или окружения. У всех нас есть небольшой опыт диссоциации, например, когда мы уходим в себя и делаем что-то на автопилоте, отключая свое сознательное внимание и присутствие. У людей с опытом детской травмы такие состояния случаются чаще и бывают более дезориентирующими.

Диссоциация часто возникает внезапно. Это автомат защиты для перегруженной нервной системы. Диссоциация – это отклик на аварийную ситуацию, который лишь частично успешный в управлении ощущениями потрясения, так как само по себе состояние диссоциации воспринимается как опасность – вы чувствуете, как будто только что лишились мозга. В крайних проявлениях диссоциации вы ощущаете себя настолько дезориентированным и неспособным сконцентрироваться, что не понимаете, например, что должны поставить молоко на хранение в холодильник.

Диссоциация – приобретенная реакция на стресс и угрожающие ситуации. Здесь нет сознательного решения, но лишь непроизвольное: «Я сваливаю!» Диссоциация может длиться несколько минут или несколько дней, но некоторые люди проводят большую часть жизни в состоянии крайней диссоциации, когда они невосприимчивы по отношению к существенным аспектам своей жизни, чаще всего к своим чувствам, телу и окружению.

Части вашей души могут быть разобщены или отсоединены от других ее частей до такой степени, что образуется диссоциативное расстройство. Это происходит, когда фрагменты «я» несут некоторые части опыта, но функционируют совершенно изолированно, с отделяющим барьером, не позволяющим им делиться этим опытом с другими частями. Об этом больше написано в главе по работе внутренних частей.

Лана описала мне ощущения своего младенчества, когда она ждала свою мать, как «Где она?», за этим последовало ощущение отделения и ухода и чувство, что ее текущее «я» больше не полностью реально. Она разрыдалась, когда я сказала: «Пора переезжать» (то есть возвращаться в свое тело и в эту жизнь). «Но там снова будет эта невыносимая боль», – протестовала Лана. «Она была невыносимой тогда, но сейчас все может быть по-другому», – успокоила я ее. «Я здесь, чтобы помочь тебе справиться с ней».

При психологических травмах широко распространено явление отсутствия воспоминаний о значительных событиях или довольно больших частях вашего детства. В отличие от амнезии, вызванной травмами головы или другими физиологическими факторами, при диссоциативной амнезии человек забывает то, что помнить слишком болезненно. Защитная структура в душе говорит, что с этим невозможно справиться, и оно «исчезает». Это защитный механизм, называемый подавление, вытеснение.

Возможно, нам наиболее известен этот феномен в случаях сексуального насилия над детьми, особенно в пределах семьи. Однако это может произойти с любым воспоминанием, которое слишком трудно постижимо на уровне эмоций. Ужасные вещи или угрозы, сказанные в ваш адрес, могут сильно повлиять на вашу обычную жизнь, так что выбросить их из головы становится вопросом выживания.

Уверенность в том, что вы способны различать, что истинно, а что ложно, – важный элемент в доверии собственному опыту. Если вы в раннем возрасте были жертвой повторяющейся эмоциональной жестокости (особенно если это ненадлежащее обращение либо отрицалось, либо относилось на ваш счет) и вам было некуда пойти, но приходилось укрываться во внутреннем мире, иногда это приводит к ощущению того, что вы не совсем уверены, что реально, а что нет. Вы можете размышлять: это на самом деле случилось, или я просто это придумал или увидел во сне? Особенно если мать отрицает большую часть вашего опыта и, возможно, постоянно переписывает свой собственный, тогда ваше чувство реальности может быть неустойчивым.

Это также может происходить с фрагментацией, которую я описала выше. В действительности Лана в этом примере не совсем понимала, что она существует сама по себе. Она всегда ощущала, что ей нужна проверка, чтобы кто-то наблюдал за ее прогрессом, кто-то видел ее, иначе она «не существует» (не реальна).

В процессе непрекращающейся диссоциации очень тяжело быть здесь и сейчас, присутствовать полностью. Стать «реальным» может быть главной целью психотерапии.

Детство, в котором было небезопасно, с эмоционально жестокими родителями, делает своих жертв гиперчувствительными к критике, негативному отношению и оставлению, они всегда сканируют наличие опасности. Эта сверхнастороженность, наряду со слабыми границами собственного «я» (из-за того, что они никогда в полной мере так и не развились или были разрушены вторжением), могут приводить к ситуации, при которой человек способен чувствовать эмоции и мотивацию других людей. Когда это происходит бессознательно, невольно и часто, мы говорим, что этот человек – эмпат. Можно считать это неуместной эмпатией. Часть проблемы, которую она вызывает, состоит в том, что эмпаты часто принимают эти ощущения за свои собственные. Они удивляются, почему они так злятся или подавлены, или у них болит спина, вместо того, чтобы понять, что эту информацию они взяли от другого человека благодаря проницаемым границам своего «я».

Большая часть моих пациентов относится к эмпатам, и думаю, что это не случайно. Здесь я описала это языком психологии, но сюда могут быть вовлечены и другие факторы, например, изначально чувствительная нервная система и физиология «высокочувствительных людей (ВЧЛ)».

Пережившие травму люди имеют много общих характеристик с ВЧЛ. У страдающих от расстройств внимания также есть много общего с пережившими травму, как и у тех, что находятся на верхней границе диапазона аутизма и травм головного мозга. Мы не всегда понимаем, почему что-то происходит. Различные концепции выдвигают разные причины. Совсем не обязательно, что у вас будут все эти состояния, но важно то, что характеристики частично совпадают.