Вандалы – оклеветанный народ - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Акунов cтр.№ 80

Что касается изделий африканской домашней промышленности, то и в этой области ремесло процветало. Ткацкое ремесло, например, с удивительной преемственностью сохранило свои преимущества, начиная с пунийского времени, т. е. на протяжении семи столетий, и описания ручных ткацких изделий карфагенского производства создают впечатление, что характерные для них красивые узоры сохранились, без особых изменений, в Северной Африке и по сей день. Нумидия, Мавретания и бывшая римская провинция Африка славились развитым овцеводством, снабжая городские ткацкие мастерские, изготавливавшие одежду и ковры, первосортной шерстью в требуемом количестве. Огромной популярностью во всей Римской империи пользовались пестрые покрывала, подушки и ковры африканского производства, а также накидки и плащи, часто фигурирующие в таможенных тарифах императорского периода («Нумидиа негоциа хабет вариарум вести-ум» — «Нумидия ведет торговлю разнообразными плащами»), нередко под названиями, напоминающими современные европейские (и не только) торговые марки, вроде «Тапециа Афра» или «Страгула Мавра».

Более дешевые текстильные изделия местные прядильщики или пряхи делали из выращиваемого в округе Карфагена хлопка или льна. Заслуживают упоминания также прочные рыболовные сети, искусно сплетаемые местными умельцами. Вандальские мореходы особенно ценили крепкие, практически не рвущиеся, канаты, сплетенные из шерсти мохнатых коз сиртской породы. А вот улов пурпурных улиток (багрянок) и, соответственно, пурпурные красильни, приносившие в свое время колоссальные доходы финикийским и пунийским мастерам, при вандалах, кажется, пришел в упадок. Начавшийся, впрочем, задолго до них, после того, как плантации багрянок, содержавшиеся нумидийским царем Юбой на Пурпурных островах (лат. Инсулэ Пурпуриэ, ныне — архипелаг Мадейра) перестали снабжаться из карфагенской метрополии. Существование последних пурпурных красилен времен Римской империи засвидетельствовано, в частности, на Малом Сирте. Следовательно, они располагались на западной границе зоны вандальского владычества и вывозили окрашенные в пурпур ткани скорее в Италию, чем в Карфаген.

Вопрос судьбы культуры разведения улитки-багрянки и роли, которую пурпурные красильни играли в экономике всей, некогда финикийской, Африки, заставляет задуматься о том, в какой мере вандалы, царившие в этой области, как никак, почти столетие, были вовлечены в процветавшие там до их прихода ремесла, в частности — художественные, продолжали их традиции и извлекали из них для себя выгоду. В древности экономическая политика отличалась большим постоянством, изменения в ней происходили редко и медленно, течение реки времен за шестнадцать столетий до нас было не столь стремительным, как ныне. Сказанное касается не только рудников или центров сельскохозяйственного производства, но и чисто ремесленных традиций. Особенно в случаях их расцвета, обусловленного местными особенностями, наличием редко встречающихся источников сырья.

На берегах Балтики переселившиеся туда из Скандинавии вандалы познакомились с древним искусством резьбы по «солнечному камню» — янтарю (именуемому германцами «глезом»). Мастерами этого искусства были эстийские (прусские) резчики, освоившие его около 1800 г. до Р.Х. в дельтах рек Виадра-Одера и Висклы-Вислы, а также залива, названного впоследствии немцами Фриш Гафф. Их изделия экспортировались во все области Древнего Мира (вплоть до «Черной Земли» — Египта; где янтарные изделия впоследствии нашли в гробницах фараонов), а затем — античной Экумены (вплоть «до самого Рима великого», выражаясь слогом древнерусских летописцев). Придя в Африку, вандалы познакомились там с имевшим столь же давнюю традицию искусством резьбы по камню, процветавшим у гарамантов и у троглодитов — двух племен или народов, упомянутых еще за восемь столетий до появления вандалов в Ливии древнегреческим историком Геродотом Галикарнасским, описавшим некоторые их особенности и обычаи. Гараманты были воинственным кочевым народом, троглодиты же — обитателями пещер на территории современной западной Ливии (название, данное им Геродотом, собственно говоря, и означает «пещерные жители»).

Предметом экспорта из этих областей (а также — через эти области), наряду с драгоценными камнями (рубинами и гранатами, высоко ценившимися в античном мире), были также другие предметы роскоши — например, страусовые перья и слоновая кость (т. е. клыки, или бивни, слонов). Это доказывает, что процветавшая с времен римского владычества торговля с западной Африкой и более южными областями «Черного континента» не прерывалась и после смены римского господства вандальским. Мало того! Связи между маврами и вандалами (гораздо более тесные, чем между маврами и римлянами, ибо мавры постоянно упоминаются, как братья вандалов по оружию), способствовали интенсификации контактов и товарообмена между обитателями побережья Африки и ее внутренних областей, поддерживаемых народами бассейна Нигера на протяжении столетий (что подтверждается многочисленными свидетельствами римской эпохи). Правда, большие караваны из района нынешнего Тимбукту приходили в Великий Лептис — Лептис Магна (родной город одного из лучших римских императоров — Септимия Севера, считавшего себя потомком Ганнибала), Гиппон Регий или Карфаген не чаще одного или двух раз в год, но торговые связи между римской и «варварской» Африкой поддерживались постоянно. Сравнительно непродолжительный обрыв этих связей был вызван лишь войнами римских православных властей с африканскими еретиками-донатистами ДО прихода в Африку вандалов. При вандалах же эти оборванные связи вновь восстановились. Похоже, что вандалы стремились, восстанавливая связи с «черной» Африкой, создать противовес преобладающему влиянию грекоримского мира. Погрузившись, с видимым удовольствием, в африканскую среду, они стали ощущать себя связанными с ней больше, чем с противостоявшим ей античным миром, от которого не ждали для себя ничего хорошего.

Кстати говоря, прочные связи с африканским материком были для новых хозяев древних прибрежных городов необходимым условием обеспечения того, что мы сегодня называем качеством жизни; освоившись в городах некогда римской Африки, ее новые хозяева привыкли ко всякого рода удобствам цивилизованной жизни — например, к бесперебойному водоснабжению по выстроенным при римлян акведукам. Для местных воинственных кочевников не составило бы труда, в случае возникновения конфликта, перекрыть воду вандальским городам, вызвав тем самым не только жажду у их обитателей, но и проблемы с гигиеной, приготовлением пищи, осложнив санитарно-эпидемиологическую обстановку. Карфаген получал отличную воду из района современного Джебель Загвана и Джуггара по водопроводу общей длиной около ста двадцати километров. Лептис Магна мог бы снабжаться хорошей речной водой, которую нужно было бы лишь отвести в город по крытому водопроводу, но его граждане предпочли проложить водопровод, снабжавший их водой из горных источников. Верекунда, Ламбесис (Ламбезис), Сальды (современный алжирский город Беджая), Тисдрус и другие города имели свои собственные системы водоснабжения. А если изучить сегодня археологическую карту Туниса, можно увидеть на ней территории, на которых на шестьсот квадратных километров площади приходятся до трехсот руин, что свидетельствует о чрезвычайной плотности застройки — признак высокого уровня развития тамошней древней цивилизации. Несмотря на разрушения, связанные с мусульманским завоеванием, современная Северная Африка значительно богаче руинами римской эпохи, чем равные по размерам ареалы в Италии, Франции или Испании (хотя, конечно, лучшей сохранности римских руин в Африке способствовал и более сухой климат).