И только под Новый год, когда это томление уже переродилось в тревогу, он наконец понял, что просто боится, как бы Сэнди навсегда не упорхнула от него.
И не исключено, что именно с этим незнакомцем, с которым она так увлеченно теперь болтала.
«Видимо, я сгущаю краски, — думал Нед, выкладывая гамбургеры на сковородку. — Да нет же, все это ерунда, банальная ревность».
Но тем не менее продолжал нервничать.
Когда гамбургеры были готовы для Блоков и их гостя, все другие посетители уже покинули гриль-бар. Пока Сэнди подавала на стол аппетитное кушанье, Фэй заперла дверь и включила на табло надпись «ЗАКРЫТО», хотя не было еще и десяти часов.
Нед тоже подсел к ним за стол, чтобы получше разглядеть незнакомца и не дать ему ухлестывать за Сэнди. К своему изумлению, он увидел перед собой две открытые бутылки пива, хотя он почти не пил, да и Сэнди тоже.
— Глоток-другой тебе не повредит, — многозначительно сказала Сэнди. — А может статься, и пара бутылок.
Как выяснилось, незнакомца звали Доминик Корвейсис. Он рассказывал такие потрясающие вещи, что у Неда пропали все подозрения насчет предполагаемой неверности жены. А когда после Корвейсиса своими переживаниями поделились Эрни и Фэй, Нед не выдержал и вмешался в разговор:
— Но я точно помню, что нас эвакуировали! Мы тогда еще устроили себе в вагончике нечто вроде отпуска: три дня смотрели телевизор, читали книги...
— Вам это просто внушили, — улыбнулся Корвейсис. — Кто еще может подтвердить, что вас не было в мотеле? К вам заходили соседи?
— Да у нас, в общем-то, и нет никаких соседей, — растерялся Нед. — Мы живем на окраине поселка.
— Нед, — перебила мужа Сэнди, — им интересно знать, не случилось ли с нами за это время что-либо не совсем обычное.
Нед лишь посмотрел ей в глаза, и она без всяких слов поняла, что ей нужно самой решить, рассказывать о случившемся или нет.
— В ту ночь вы оба были в мотеле, — сказал Корвейсис. — Я ужинал в баре, и как раз тогда-то все и началось, и вы участвовали во всех этих событиях. Только потом у вас, как и у других, украли память.
При мысли о том, что кто-то манипулировал с его памятью, Нед поежился и, чтобы как-то отвлечься, начал рассматривать лежащие на столе цветные снимки, сделанные «Полариодом», особенно тот, где был Корвейсис с остекленелым взглядом.
— Послушай, милочка, — обратилась Фэй к Сэнди, — мы с Эрни не слепые. Не хочу тебя смущать или принуждать, но если перемены, случившиеся с тобой, каким-то образом связаны со всей этой чертовщиной, ты должна нам все рассказать.
Сэнди сжала ладонь Неда, и ему стало стыдно за свою ревность и глупые подозрения. Не поднимая глаз от бутылки с пивом, она сказала:
— Почти всю жизнь я была о себе крайне низкого мнения, и я сейчас объясню вам, почему так случилось. Вы должны знать, как тяжело мне жилось в детстве и сколько сделал для меня Нед, чтобы я наконец поверила в себя, и какое это чудо, что я начала себя уважать. — Выпалив все это, она перевела дух, еще крепче сжала руку мужа и продолжала: — Он начал ухаживать за мной почти девять лет назад — первый мужчина, который вел себя со мной как с дамой. Он женился на мне, зная, что внутри я вся скована, исковеркана и стянута мертвыми узлами, и восемь лет лечил и пестовал мою душу. Он думал, я ничего не вижу и не понимаю, но я...
Ее голос сел, и она отхлебнула пива, чтобы успокоиться.
Нед от потрясения онемел.
— Дело в том, — продолжала исповедоваться Сэнди, — дело в том, что случившееся позапрошлым летом на самом деле каким-то образом воздействовало на меня. Но, если бы Нед не заботился обо мне все эти годы, у меня никогда не появился бы шанс перемениться.
У Неда перехватило дыхание и заколотилось сердце от этих слов, исполненных любви и признательности.
Бросив на него взгляд, Сэнди вновь уставилась на пивную бутылку и начала рассказывать о своем кошмарном детстве. Подробности издевательств, чинимых ее папашей, она опустила, но поведала, не без смущения, о том, что испытала в Лас-Вегасе, куда он отвозил ее время от времени в распоряжение мерзкого сводника. Все были потрясены услышанным, а Нед обнял и прижал Сэнди к груди, когда она закончила свой драматический рассказ. Он был поражен силой ее воли и отныне полюбил жену еще сильнее.
Всем требовалось еще пиво. Нед сходил и принес из холодильника пять бутылок «Дос Эквиса».
— Но это переворачивает все с ног на голову, — недоуменно покачал головой Корвейсис. — Если исходить, конечно, из того, что на всех нас случившееся произвело совершенно иной эффект. Я в некотором роде тоже извлек из этого выгоду, потому что выбрался из своей скорлупы. Но Эрни, доктор Вайс, Ломак — ведь все они испытывали ужас, их мучили кошмары. Как же объяснить положительное воздействие этого происшествия на Сэнди? Вы на самом деле не испытываете никакого страха, Сэнди?
— Никакого, — подтвердила она.
Все это время Эрни сидел ссутулившись и опустив голову, словно бы ожидая внезапного нападения сзади. Теперь же, сжав рукой бутылку пива, он распрямил спину и слегка расслабился.
— Верно, — откликнулся он. — Я начал бояться темноты именно после того загадочного происшествия. Но помните, я говорил вам о том месте, что неподалеку отсюда, всего в четверти мили? Не сомневаюсь, что там произошло что-то жуткое и, видимо, имеющее прямое отношение к промыванию мозгов. Когда я оказываюсь рядом с тем местом, я испытываю нечто большее, чем страх. У меня колотится сердце, я сразу возбуждаюсь, но это какое-то странное возбуждение, к чувству страха примешиваются и другие эмоции.
— Мне кажется, это то же самое место, куда меня невольно тянет, когда я выезжаю покататься на машине, — сказала Сэнди.
— Я так и знал! — обрадовался Эрни. — Когда мы утром возвращались из аэропорта, я подумал: «Сэнди тоже чувствует это проклятое место!» Ты еще снизила там скорость, верно?
— А что именно ты ощущаешь, проезжая мимо этого заколдованного места, Сэнди? — спросила Фэй.
— Покой, — с теплой улыбкой произнесла Сэнди. — Мне там очень спокойно. Это трудно объяснить. Понимаете, мне кажется, что от камней и деревьев там исходит спокойствие, все дышит гармонией...
— А мне там совсем не спокойно, — передернул плечами Эрни. — Я испытываю страх и лихорадочное возбуждение, какое-то неестественное предчувствие потрясающего открытия. Оно и влечет меня к себе, и до смерти пугает.
— Ничего похожего я не испытываю, — ответила Сэнди.
— Нужно съездить туда, — предложил Нед. — Проверить, какие эмоции пробуждает это место в остальных.
— Утром, — сказал Корвейсис, — когда будет светло.
— Мне кажется, это место может воздействовать на каждого из нас по-разному, — заметила Фэй. — Но вот о чем я думаю: почему ни у меня, ни у Неда нет никаких странных ощущений? Почему то, что довело до самоубийства Ломака и столь трагически воздействовало на доктора Вайс из Бостона, изменило жизнь Доминика и Сэнди, напугало Эрни, почему это никак не затронуло нас?