Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути - читать онлайн книгу. Автор: Захарий Френкель cтр.№ 233

Продолжая свою деятельность по снятию с ответственных постов в Горздраве советских людей с еврейскими или «подозрительными» фамилиями, Похвалин уволил двух руководящих работников из отдела скорой и неотложной помощи (доктора Муница и М. А. Месселя). Ещё задолго до увольнения последнего в секции статистики и здравоохранения был назначен его доклад — «Материалы о развитии деятельности Скорой помощи в Ленинграде». Совсем неожиданно в день заседания секции я получил вызов явиться в Горком партии к заведующей вопросами деятельности научных обществ. Я чувствовал себя не совсем здоровым и очень усталым после лекции. Казалось, если тому или иному работнику в Смольном нужно было говорить со мною, человеком 83-летнего возраста, как с председателем Общества, то он мог бы либо поговорить со мной по телефону, либо заехать в Институт или зайти на кафедру. Но у работников Горкома укоренились дурные нравы прежнего охранного отделения и начальственного чванства. Не желая, однако, навлекать какие-либо неприятности на Общество, я в назначенное время прибыл в Смольный. Проделав всю процедуру для получения пропуска, я был принят в рабочем кабинете заведующей отделом науки. Мне были заданы сначала вопросы о том, чем занимается Общество, какие доклады предстоят на его ближайших заседаниях. Я рассказал об организации Общества, указал, что постоянное согласование всей работы с партийным руководством осуществляется заместителем заведующего Здравотделом М. Я. Никитиным; рассказал, что сам я, как председатель Правления, руковожу работой Правления и общими собраниями, что работа Общества идёт также в секциях, которыми руководят бюро секций и члены Правления. От меня потребовали, чтобы назначенные на вечер этого дня доклады о развитии деятельности Скорой помощи в Ленинграде были сняты. Я пытался возразить, как трудно сделать это ввиду того, что заседание секции начнётся скоро, отменить его невозможно. Но требование об отмене заседания секции было повторено в категорической форме, с указанием, что иначе дело в отношении Общества будет передано для ведения в ином порядке.

Я поспешил на ул. Мира, где должна была заседать секция. Вместе с секретарём Правления С. А. Кечек я просил бюро секции отменить заседание, на которое уже начали собираться участники, а докладчика убедил снять свой доклад.

На последовавшем затем заседании Правления я заявил, что ввиду проявленного ко мне недоверия мне трудно выполнять обязанности председателя, и просил освободить меня от руководства Обществом. Ни одного голоса в поддержку и защиту достоинства Общества и его председателя в Правлении не поднялось. Впервые я ясно почувствовал желание не нести больше ответственности за развитие деятельности ЛОГО. При таком отношении Правления, в такой атмосфере бюрократической запуганности и угодливости всякая научная инициатива, всякая работа по подъёму научной общественной жизни останется безуспешной.

Одного мне было жаль, что за все 27 лет работы Общества ни разу не удалось осуществить издание Сборника трудов его членов или хотя бы отчёта или обзора деятельности Общества. Сколько раз поднимал я вопрос об издании трудов Общества! Много труда и времени тратил на редактирование стенограмм наиболее интересных заседаний Общества в годы наибольшего подъёма его деятельности, на составление сжатого изложения важнейших докладов, на обработку годовых отчетов и иллюстрирование их схемами и графиками. Были подготовлены издания к десятилетнему (в 1936 г.) и к 20-летнему юбилею (в 1946 г.) Общества, но мы не сумели преодолеть всех трудностей и преград, стоявших на пути к получению разрешения и фактической возможности издания. Бесплодным остался опыт организации и разностороннее содержание научной санитарно-гигиенической деятельности и жизни наиболее крупного и наиболее разносторонне и интенсивно жившего Отделения Всесоюзного общества за весь период 1924–1952 гг. Только в 1950 г. в статье в журнале «Гигиена и санитария» мне удалось отметить основные результаты деятельности ЛОГО за четверть века.

Как ни казалось мне неправдоподобным и невероятным мнение некоторых уважаемых мною профессоров (профессор И. Н. Шапиро и др.), что не только Знаменский, но и целая группа профессоров, членов Учёного совета, руководствуются в своих голосованиях не научными соображениями, а грубыми, тёмными расовыми предрассудками, недостойными культурного и просто порядочного человека, но мне пришлось убедиться в правильности этого мнения, когда я стал внимательно относиться к результатам тайного голосования при присуждении учёных степеней. Бывали случаи, когда диссертация со значительным числом отмеченных недочётов при голосовании получала только положительные записки, и в том же заседании, как это было, например, 22 апреля, диссертация, о которой оба официальных оппонента и целый ряд неофициальных рецензентов отзывались с исключительной похвалой (диссертация Черниловской) получила 5 отрицательных записок, как и в других случаях, когда автора исследования можно было заподозрить в еврейском происхождении. Хотя голосование было тайное, оно явно и непререкаемо свидетельствовало о тёмном, недостойном антисемитизме значительной группы голосовавших.

Очень много времени брала у меня работа в качестве официального оппонента над рецензированием диссертаций. Ещё в 1951 г. я получил приглашение дать рецензию на докторскую диссертацию Ю. А. Левина. Темой его работы был вопрос о построении классификации и номенклатуры болезней на основании опыта разработки больших материалов регистрации заболеваемости детских групп населения в Ленинграде. На изучение этого вопроса автор потратил много лет. Он полностью учёл глубокое изменение взглядов на этиологию заболеваний разных органов с точки зрения учения И. П. Павлова, проявил смелое новаторство в трактовке вопроса о построении номенклатуры (т. е. общего списка) болезней в соответствии с фактическими основными медицинскими специальностями. Из его большой двухтомной работы можно было убедиться, что он является глубоким знатоком проблемы и делает вполне обоснованные выводы. При защите диссертации 30 апреля 1952 г. все три официальных оппонента на основании всестороннего разбора работы давали вполне благоприятный отзыв о ней. Членами Учёного совета соискателю был задан длинный ряд вопросов об отнесении некоторых специальных и редких заболеваний к тому или другому разряду номенклатуры. С большой осведомлённостью диссертант давал подробные разъяснения на все вопросы. С такой же обстоятельностью Левин отвечал на все замечания неофициальных оппонентов. После многочасового заключительного ответа диссертанта, непосредственно перед голосованием, председатель (Д. Л Жданов) обратился к членам Учёного совета с настойчивым призывом при голосовании не поддаваться красноречивым доводам официальных оппонентов, а поддержать его личное отрицательное отношение к диссертации. Это было совершенно необычное давление на Учёный совет. И казалось, что оно решит дело не в пользу диссертанта. Однако я с изумлением и уважением к Совету услышал сообщение счётной комиссии, что большинство голосов были утвердительными. Но это было только началом длительной борьбы Левина за положительное решение вопроса, борьбы, которая продолжалась до самой его смерти в 1962 г. ВАК отменил постановление Учёного совета Института, Левин обжаловал это решение ВАКа, доказав его неправильность. Ещё и ещё рассматривалось дело в разных инстанциях. В открытом бою побеждал учёный специалист, его доводы, но затем, при оформлении в недрах ВАК, брала верх антисемитская подлая предвзятость.