Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути - читать онлайн книгу. Автор: Захарий Френкель cтр.№ 164

В ряде докладов и в моей статье, которую удалось поместить в «Советской врачебной газете» (№ 15, 1935 г.), я стремился обратить внимание органов здравоохранения и врачей на недопустимое неблагополучие с состоянием у нас больничной гигиены и на необходимость добиться коренного улучшения в санитарном благоустройстве и санитарно-техническом оборудовании больниц. Я настойчиво возвращался к этому на заседаниях учёных советов 2-го Мединститута и ГИДУВа. Удалось добиться, что в ГИДУВе каждый семестр устраивались лекции для всех циклов, как санитарных, так и клинических, по больничной гигиене и больничному благоустройству. Эти лекции предоставлено было читать мне.

Много вреда улучшению гигиенического состояния больниц и самой возможности пробудить ответственное чувство у органов здравоохранения за больничное благоустройство причиняло глупое стремление цензуры и самих редакций медицинских изданий не допускать никаких указаний на недостатки и низкий уровень санитарного благоустройства больниц. Редакция харьковского журнала «Врачебное дело» больше года оттягивала печатание посланной мною статьи об обследовании больниц, якобы, как писала редакция, «по независящим от неё причинам». Когда же, наконец, статья была напечатана, из неё оказались вычеркнутыми все фактические данные о недостатках. А в «Гигиеническом сборнике ГИДУВа», вышедшем под моей редакцией, цензор-врач, невзирая на все мои отстаивания, устранил табличку сопоставления результатов обследования ленинградских больниц из статьи А. Г. Малиенко-Подвысоцкого.

Подавляющее большинство больниц в Ленинграде было построено задолго до революции. Естественно, что после революции их нужно было перестраивать или заменять вновь построенными в соответствии с принятыми новыми нормативами. Показ на основании точного обследования недостатков старых больничных кварталов был необходимым условием для правильного их переустройства. Но цензор Сагалович во всём искал недозволенное преуменьшение заслуг и достижений революции и, на всякий случай, для собственной перестраховки из исследования убирал все указания на такое неудовлетворительное состояние, которое говорило о неотложности его устранения. Такой цензор скатывался до фактического осуществления положения, нарисованного Т. Г. Шевченко, когда «все мовчить бо благоденствие».

После ликвидации Сектора гигиены и Отделения социальной гигиены в ВИЭМе, по моему предложению в Институт организации здравоохранения при Ленгорздравотделе была передана библиотека книг и периодических изданий по социальной гигиене и санитарной статистике, а книги и периодика по коммунальной гигиене и санитарному благоустройству были переданы в начинавшую тогда свою работу Лабораторию по коммунальной гигиене, которая позднее расширилась и обратилась в научно-исследовательский Институт гигиены (1934–1937).

В 1935 г. закончилось первое послереволюционное десятилетие деятельности возобновленного в 1924–1925 гг. в Ленинграде Общества гигиенистов и санитарных врачей. (До 1919 г. в Петербурге деятелей здравоохранения, гигиены и санитарной техники объединяло Общество охранения народного здравия). С большим подъёмом и единодушием подведены были итоги жизни и большой работы Общества за десятилетие на собрании Общества 9 марта 1935 года. Собрание было очень многолюдным и оживлённым. В течение всего первого десятилетия, как и в два последующих десятилетия (до 1953 г.), я был председателем Общества. За десятилетие 1925–1934 гг. из 119 заседаний Общества я принял участие в 116, причём на тридцати из них выступал в качестве докладчика. Когда в 1924 г. довольно многочисленная группа санитарных врачей и представителей гигиенических кафедр обратилась ко мне с предложением о выдвижении моей кандидатуры в председатели Общества, я дал на это согласие, но при непременном условии, чтобы прежний председатель Общества охранения народного здравия, наиболее авторитетный в то время гигиенист Г. В. Хлопин, которого многие не хотели видеть председателем из-за его «генеральства» и, как им казалось, «высокомерия», был избран пожизненным членом и почётным председателем Общества гигиенистов. Это условие было принято: Г. В. Хлопин был избран почётным председателем, а председателем правления избрали меня.

Очень скоро сложилось активное ядро руководящих работников, в состав которого вошли Павел Иннокентьевич Левин ^[285], А. И. Штрейс, Г. Я. Беленький, Ярошевская, несколько позднее, после возвращения из ссылки в Среднюю Азию — Г. И. Дембо, главный инженер ленинградского водопровода К. П. Ковров и др. В первые же годы удалось очертить круг основных проблем санитарного дела, гигиены и благоустройства: осуществления коренного переустройства и расширения водоснабжения в Ленинграде;

строительства рациональной канализации (Ш. К. Чижов, А. В. Врублевский и др.); санитарной мелиорации территории города (А. С. Никольский и др.); ограждения от наводнений (профессор Советов); планировки городского жилищного и школьного строительства; переустройства и оздоровления старых кварталов; оздоровления больничных кварталов; решения проблемы снабжения населения города молоком, мясом, овощами; строительства хлебопекарных заводов, фабрик-кухонь и пр.

Ко всем этим вопросам, также как и к вопросам организации санитарного дела и здравоохранения, охраны материнства, младенчества и детства, вызвано было и постоянно поддерживалось внимание рядовых санитарных врачей и широких кругов работников гигиенических кафедр и институтов. Наряду с этим Общество пробудило деятельный интерес к теоретическим вопросам гигиенической науки, к успехам научно-исследовательских работ в области раскрытия зависимости здоровья населения от условий социальной среды и быта.

Неослабно занимали внимание Общества проблемы борьбы с туберкулёзом, алкоголизмом и другие вопросы социальной патологии и социальной гигиены. В этот период я считал своей обязанностью каждый год выступать с обзором важнейших успехов за год в области научной гигиены и практического санитарного дела и оздоровления населения, как в нашей стране, так и за рубежом. Мой обзор привлекал многочисленную аудиторию и пользовался большим вниманием. Для его составления я систематически прочитывал из месяца в месяц нашу и зарубежную литературу, в том числе непременно все научные журналы и газеты, а также до десятка различных санитарно-инженерных и научно-гигиенических немецких, английских и американских периодических изданий.

В двадцатую годовщину смерти Ф. Ф. Эрисмана, друга и товарища Е. А. Осипова по строительству нашей общественной медицины и одного из основателей у нас кафедры современной научной гигиены, я выступил с докладом о нём в ленинградском Гигиеническом обществе и очерк мой «Эрисман, как выразитель высшего гигиенического синтеза» удалось напечатать в «Ленинградском врачебном журнале» в 1936 г.

Много труда затратил я, стараясь убедить работников советского здравоохранения и теоретиков советской социальной гигиены добиваться включения в обнародованный в 1936 г. проект Конституции СССР особой статьи: наряду со ст. ст. 118 и 119 о правах гражданина социалистического общества на труд и на отдых — также «права на здоровье». Ни доклад мой по этому вопросу в Ленинградском отделении Гигиенического общества, ни письма, посланные моим влиятельным друзьям, никакого видимого действия не оказали. Но я и теперь остаюсь при твёрдом убеждении в правильности моего предложения.