Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути - читать онлайн книгу. Автор: Захарий Френкель cтр.№ 163

Когда я вернулся к обеду на базу, меня старались убедить, что без проводника уходить вверх выше полосы леса, туда, где начинаются осыпи, небезопасно, а что за собак жёлтой выцветшей масти я принял, очевидно, выводок лисиц, которые людей в заповеднике не боятся, так как там не допускаются никакие виды охоты, да и вообще поводов забираться туда ни у кого нет.

Огромный интерес вызвала у нас экскурсия на апатито-нефелиновые рудники в горе Кукисвумчорр. Сама эта гора, высотой почти равная всем известной горе южного побережья Крыма — Ай-Петри, состоит из апатито-нефелиновой руды с содержанием до 40 % фосфорной кислоты в апатитах и более 20 % окиси алюминия в нефелинах. Ежедневно в определённые часы от Кукисвумчорры несётся канонада от взрывов частей горы, которые затем разбиваются, дробятся на куски, грузятся прямо в железнодорожные составы и доставляются на обогатительную фабрику. Кроме открытых выемок и разработок мы осмотрели и целую систему врезающихся в разных местах в самое сердце горы штреков и закрытых шахт, оснащённых всеми видами новейших механизмов. Общий вес горы Кукисвумчорр определяется в 300 млн тонн, что составляет более 15 % всего мирового запаса апатитов. Мы осмотрели также, в общих чертах, и посёлок горняков. С трудом можно было представить себе, что все грандиозные сооружения горы Кукисвумчорр с подвесными транспортными дорогами и хорошо оборудованными шахтами, с железнодорожной станцией и посёлком выросли за три-четыре года.

Последний день пребывания нашей экскурсии в Хибиногорске я употребил для ознакомления с планами и фактическим ходом планировки и застройки города, с постройкой городской бани, нескольких уже законченных многоэтажных домов (хотя оставались ещё многочисленные землянки и бараки); с новым строившимся зданием больницы; с положением в городе очистки его от плотных отбросов и нечистот. В ознакомлении со всем жилищно-коммунальным строительством и работами по благоустройству города принял участие вместе со мной также и И. М. Маврин. С восхищением познакомились мы с настойчивой борьбой и упорной работой молодого врача, заведовавшего хибиногорской больницей (по фамилии, если память мне не изменила, Блюменфельд), по устройству компостирования и запахивания для обезвреживания вывозимых из больницы и из других городских жилых зданий нечистот и фекалий. Накопленные за прежние два года на свалках нечистоты, по настоянию этого не санитарного, а больничного врача, пересыпались и хорошо перемешивались с добывавшимся на тех же свалках торфом, и штабеля такого торфо-фекального компоста, после их перепревания в течение нескольких месяцев, шли на удобрение разработанного по настоянию доктора огорода для выращивания свежих овощей. Скороспелая репа дала настолько обильный урожай, что ею не только полностью удовлетворена была больница, но чисто вымытая, круглая, как красивые яблоки, репа была пущена Нарпитом в продажу в уличных ларьках и имела большой спрос среди рабочих заполярного города. Население называло эту репу яблоками доктора Блюменфельда. На тех же удобренных торфо-фекалиями заполярных огородах дала прекрасный урожай в конце августа скороспелая картошка, несмотря на очень краткий период роста (не более 9 недель — июль-август).

Довольно неожиданной для меня была в 1933 г. поездка в Донбасс — в Сталинo. Как член Постоянного бюро всесоюзных водопроводно-санитарно-технических съездов, я получил повестку о необходимости прибыть в этот город 24–26 сентября для участия в специальной выездной сессии расширенного состава бюро.

При отъезде из Ленинграда всё говорило о вступившей в свои права осени. Но уже к югу от Москвы, после Тулы, виды из окна вагона напоминали скорее жаркое лето — поля с ещё не отцветшей гречихой, деревья с густой зеленью, без пожелтевших полос. Приехав накануне открытия сессии, я, прогуливаясь по городу, совершенно не узнавал тех мест, которые я видел и подробно осматривал всего лишь несколько лет тому назад. В 1927 г. я мог ещё видеть во многих кварталах узкие прогоны с выходами из задворков, характерные для прежнего рабочего посёлка Юзовки. Теперь я шёл по улицам большого современного города с пятиэтажными домами, с выдающимися зданиями Горного института.

Сессия Постоянного бюро была открыта в зале заседаний Облисполкома. Главная задача — оказать научно-техническую помощь специалистов исполкому центра Донбасса в осуществлении крупных санитарно-технических мероприятий для ограждения здоровья горняков. В работах сессии непосредственное и активное участие принял Президиум Облисполкома. Для того чтобы положить конец постоянному угрожающему развитию водных инфекций (брюшного тифа, паратифа) в связи с ненадёжным водоснабжением из реки Кальмиус, в кратчайший срок построены были каптажные сооружения для захвата воды из посёлка Кипучая Криница в полусотне километров от города и проведена оттуда маннесманновскими цельнотянутыми стальными трубами в Сталинo. Это грандиозное сооружение было незадолго перед тем закончено, и мы выезжали на место для осмотра и заключения о желательных мерах обеспечения зоны водоохраны. При этой поездке к Кипучей Кринице в одной машине с нами ехал председатель Облисполкома. Мы проезжали через степные селения. Всюду мы видели картины ужасающего бедствия — охватившего Украину голода. Во многих домах окна были заколочены. Большая часть полей оставалась незасеянной. Год был тяжёлый, урожая не сняли. Обессилевшие от голода люди умирали или разбрелись. Но, к сожалению, уныния у облисполкомовских работников не было и следа.

В 1930–1935 гг., работая в Ленинградском институте коммунального хозяйства, я входил в состав областного экспертного совета по рассмотрению и выдаче заключений обо всех проектах крупных построек и перестроек в Ленинградской области: зданий общего пользования, коммунальных предприятий, водопроводов, канализационных сооружений, оборудования улиц, и особенно — проектов застройки и планировки новых рабочих посёлков при предприятиях и перепланировки городов. Обсуждение многочисленных проектов в заседаниях экспертного совета поглощало немало времени, но ещё больше времени уходило у меня на тщательное предварительное ознакомление с каждым проектом. При докладах в экспертном совете преобладала архитектурно-художественная точка зрения. На мой взгляд, чтобы создать людям условия для удобной и здоровой жизни, нужно, прежде всего, соответственно оборудовать и оздоровить саму территорию, предусмотреть все условия для беспрепятственного стока верховых вод, для понижения уровня стояния грунтовых вод, для устранения заболоченности и пр. У архитекторов же, не знакомых с учением о благоустройстве городов, эта сторона дела не находила достаточного внимания. На каждом проекте я вступал в борьбу с уклоном к излишествам в проектировании. Работа в экспертном совете брала много времени, но я с большим удовлетворением вспоминаю теперь о ней, десятилетия спустя, так как у меня оставалось сознание, что работа эта не оставалась безрезультатной.

Со времени учреждения при Ленгорздравотделе специального Института социальной гигиены и организации здравоохранения, который вскоре, при наступившем в СССР закате престижа социальной гигиены, сохранил сокращённое название Института организации здравоохранения, меня постоянно приглашали на проходившие в нём заседания и для дачи консультаций по вопросам («темам»), передаваемым в институт для «научной» разработки. Руководили институтом молодые малоопытные в деле организации здравоохранения врачи. Для определения состояния медицинских учреждений требовалось проводить обследование больниц и их оборудования, их расположения в плане города, обеспеченности их больничным двором и садом. Это обследование во второй половине 1934 и в 1935 гг. было проведено мною в сотрудничестве с А. Г Малиенко-Подвысоцким по подробно разработанной нами программе. Обследование выявило совершенно нетерпимую картину кричащего разрыва между общепризнанными требованиями больничной гигиены и благоустройства и фактическим тяжёлым положением дела. При этом поражало равнодушие руководящего больничного врачебного персонала к обстановке, в которой пребывают в больницах госпитализированные больные. Даже в клиниках ГИДУВа и 1-го Ленинградского медицинского института в палатах на койку вместо 7–8 имелись в среднем только 3–4 кв. м, полностью отсутствовала забота о вентиляции и т. д. Со всем этим больничные врачи вполне свыклись и мирились, и в таком же равнодушии к гигиеническим условиям воспитывались студенты и новые молодые врачи.