Русский в Англии: Самоучитель по беллетристике - читать онлайн книгу. Автор: Борис Акунин cтр.№ 69

Человека с фамилией, начинающейся на Bakh или Bach, на борту не было, но мой прототип, начиная новую жизнь, вполне мог сменить русское имя на английское.

Потом я отправился – опять не вставая с кресла – в онлайн-архив французского министерства заморских территорий, где хранятся все материалы по истории Маркизовых островов. Установил, что в описываемый период корабли заходили только на остров Nouhiva. Посмотрел, есть ли там что-нибудь.

Обнаружил три инвентарных позиции:

Написал в архив по мейлу – попросил прислать скан документов. Через неделю получил ответ: к сожалению, в папке лишь бумажка с пометкой, что документы за 1850-1877 гг отсутствуют.

Итак, мои дилетантские поиски никуда не привели, но они были небесплодны. Некоторое время я жил вместе с моим героем, и мне было невероятно интересно всем этим заниматься, а это в нашей беллетристической профессии самое главное.

Если бы я писал о Бахметеве не рассказ, а роман, я бы так легко не сдался – отправился бы на Маркизовы острова. Однажды мне пришлось слетать, притом дважды, в Иокогаму – я искал там кое-что на Иностранном кладбище и с первого раза найти не получилось.

В общем сбор материалов – это счастье. Только так к подобной работе и относитесь. В этом уроке вам придется провести ее самостоятельно. На сей раз готовить за вас фактуру я не буду.

Определите, какая тема заставляет ваше сердце биться учащенно, – и подберите подлинную историю, годную для беллетризации. Общее направление поиска вам известно: что-нибудь про русских в Англии. В разделе «Задание» в качестве примера я назову вам несколько потенциально продуктивных сюжетов.

Вторая тема урока намного сложнее.

Часто пишут, что самое главное в художественном тексте – зачин: первая фраза, первый абзац, первая страница. Особенно важно это для автора, еще не обзаведшегося собственной аудиторией, которая простит писателю вялую или смазанную увертюру, зная, что старый конь борозды не испортит. Но человек, рассеянно открывший в магазине книжку с незнакомым именем на обложке и зевнувший или поморщившийся от первых строк, ваше произведение не купит и не прочтет, какие бы брильянты там потом ни были рассыпаны.

Увы, готовой рецептуры «первых фраз» не существует. Потому что всякая первая фраза, будучи единожды использована, утрачивает свою свежесть. Никаких советов тут не слушайте. Первое предложение – это ваш личный камертон, который не должен никому подражать. Он всегда индивидуален.

«И доказательств никаких не требуется, – ответил профессор и заговорил негромко, причем его акцент почему-то пропал: – Просто в белом плаще с кровавым подбоем…».

Ждите, чтобы акцент пропал – и начинайте.

Отлично помню, как я начал писать свой самый первый роман. Сел, закрыл глаза, запретил себе о чем-либо думать, и через минуту-другую настучал на клавиатуре: «В понедельник 13 мая 1876 года в третьем часу пополудни, вдень по-весеннему свежий и по-летнему теплый, в Александровском саду, на глазах у многочисленных свидетелей, случилось безобразное, ни в какие рамки неукладывающееся происшествие». Перечитал и ужасно удивился. Вообще-то я собирался начать историю с детства главного героя, а не с какого-то происшествия. Но фраза встала прочно и меняться не желала. Даже когда я при помощи тогдашнего поисковика («рамблер»? «апорт»?) выяснил, что 13 мая 1876 года пришлось на четверг. Стоило мне заменить «понедельник» на «четверг», и предложение умирало, никуда не тянуло и не манило. Я смирился, пошел, куда меня звали, и картинка задвигалась, только успевай записывать.

Это, собственно, единственное, что нужно знать про запев произведения: если он вас как автора куда-то манит и тянет, он годный. Если нет – зачеркните и слушайтесь внутреннего камертона.

Но с финалом дело обстоит иначе. Тут камлание вам не поможет. Нужна техника, нужен расчет. И вот этому научиться хоть и трудно, но возможно.

Всякое художественное произведение – как прожитая жизнь. Читатели будут поминать ее добрым или недобрым словом, а самое печальное, если сразу забудут, едва она закончилась. Развязка может быть веселой, грустной, озадачивающей – важно не это. Должно возникнуть некое эхо, которое потом какое-то время будет оставаться с читателем. Главный приз – это не когда человек перевернул последнюю страницу и сказал: «Ох, хорошая книжка!» – и тут же вышел из твоего мира в свой собственный, а когда мысли и чувства, рожденные текстом, побуждают аудиторию возвращаться к прочитанному вновь и вновь.

Для того чтобы достичь такого эффекта, у автора есть два способа.

Первый попроще: открытый конец. Я этот фокус люблю и часто к нему прибегаю.

Подводишь историю к финишной черте, а ленточку грудью не разрываешь, и пусть читатель додумывает сам, чем для героев всё кончилось. Это технология не очень честная, люди на нее обижаются, но своей цели она достигает. Хочешь ты этого или нет, но с моими героями ты еще поживешь, а я как автор тому порадуюсь. Пушкину можно, а мне нельзя?

Второй способ честный, но требует мастерства.

Гораздо лучше заканчивать финальным ударом по уму или по эмоциям – а еще лучше одним только замахом. Как хлопок одной ладонью, контактлесс. Потому что у невыплеснувшегося звука длиннее эхо.

Фигурально выражаясь, вы заканчиваете роман о «Титанике» не описанием катастрофы, а тем, что из ночного тумана выплывает нечто огромное и белое. И точка. Занавес.

Или вы долго рассказываете, как двое людей, самой судьбой предназначенных друг для друга, преодолевают невероятные препятствия, сближаются, вот-вот наконец встретятся – но из космоса на Землю падает метеорит. Вот он входит в плотные слои атмосферы, несется в огненном облаке вниз, на город, где через минуту должны соединиться Он и Она. Книга закончится за миг до падения метеорита.