Русский в Англии: Самоучитель по беллетристике - читать онлайн книгу. Автор: Борис Акунин cтр.№ 74

Однако политика одно, а долг священника другое, и нет худшего злодеяния, чем оттолкнуть падшего, даже если при этом можешь упасть сам.

Поэтому пастор высвободил руку и благословил склоненную голову с ее криво обрезанными волосами.

– Храни тебя Господь, сын мой.

Король судорожно вздохнул, выпрямился в седле, и троица понеслась рысью прочь с площади, а когда Микифер посмотрел вокруг, рядом никого не было. Осталась только Джоанна, закрывшая лицо руками.

Вот каков был день главного выбора у преподобного Микифера Элфери. Поступил он вроде бы по-Божьи, как следовало пастырю, но воздаянием за это была не награда, а расплата.

Солдаты выгнали священника из дому, епископ лишил прихода, прихожане отвернулись. И скитался он с женой и двумя младшими, еще не оперившимися детьми по деревням и городам, голодая и ночуя среди развалин. Но хуже всего были не лишения, а то, что Джоанна молчала и отворачивалась. Не могла простить предательства. Так и умерла, не простив, в больнице для бездомных.

Потом, когда Англия вновь стала королевством, пострадавшему от республики пастору дали новый приход, лучше прежнего, но много ли от того радости одинокому старику?

Теперь вот и прихода нет. Только комната с книгами. Только окно, в которое стучит роуэн.

Вдруг вспомнилось. Точно так же покачивалась за слюдяным оконцем красноягодная ветка в родительском доме на Подкопае. От чего всё началось, туда и пришло.

И название куста-дерева вспомнилось. Ryabina.

С «финальным туше», я полагаю, всё прозрачно. Личный мотив автора – ностальгия. Я давно не был на родине и не уверен, что когда-нибудь увижу ее вновь. Это довольно сильное чувство. Ну и вообще – какой же русский в Англии без вздохов по березкам и рябинам?

Всякий мало-мальски образованный соотечественник (а другие мой писательский самоучитель читать не станут) при помощи последней строчки легко расшифровывает смысл новеллы. Это иллюстрация к хрестоматийному цветаевскому стихотворению «Тоска по родине». Оно, как вы помните, заканчивается четверостишием:

Две последние строки стихотворения сами по себе идеальный пример «финального туше» – такого, что дух захватывает. Особенно пробивает ботаническая неточность: человеку, внезапно охваченному острой тоской, всё равно – куст рябина или дерево.

О поиске подходящего материала.

Мне нужно было найти сюжет про какого-нибудь невозвращенца, притом не политического, который живет мечтой о светлом будущем, и не «экономического», который подобен рыбе, ищущей где глубже, а про человека, жившего интенсивной духовной жизнью.

Из своих исторических штудий я помнил, что Борис Годунов отправил за границу, в три разных страны, восемнадцать (если не ошибаюсь) юных «детей 365

боярских» – с теми же целями, с какими потом это сделает Петр Первый. Но ни один из годуновских стажеров на родину потом не вернулся. Потому что там началась Смута, ну и вообще качество жизни в Московии слишком уж отличалось от европейского – особенно для человека, поучившегося в университете.

В Англию были отправлены четверо «робят». Ими я и занялся. Британская исследовательница Кэти Шулински не так давно выпустила замечательно интересную статью ^[115], которая, в свою очередь, вызвала ряд последующих публикаций. Мне было очень интересно погрузиться в эту тему.

Русские студенты отправились в четыре лучших английских учебных заведения: Оксфорд, Кембридж, Итон и Винчестер.

Трое потом уплыли за море. «Фетька Семенов сын Костомаров» недалеко, в Ирландию, а «Софонка Михайлов сын Кожухов» с «Казаринкой Давыдовым» – очень далеко, в Индонезию. Жизнь двух последних похожа на приключенческий роман о сокровищах, морских сражениях и восточных царствах, но выбранная тема заставила меня углубиться в судьбу «Никифора Алферьева сына Григорьева». Во-первых, он был «русским в Англии», а во-вторых – священником, то есть человеком, главные приключения которого должны были происходить внутри, в душе.

Если вы заметили, мой завершающий рассказ короче предыдущих, и это не случайно. Он сам – «финальное туше» книги, которая по форме хоть и учебник, но все равно книга, единое произведение.

Финал художественного текста должен быть лаконичен. (Этот совет, что логично, я оставил напоследок).

Нужно, чтобы читатель не думал: «Господи, ну когда он наконец уйдет, вроде попрощались уже», а воскликнул бы: «Как, вы уже уходите? Погодите, но ведь мы не договорили!».

И если читатель потом снова позовет вас в гости, чтобы «договорить», значит у вас получилось стать писателем.