Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825 - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Симбирцев cтр.№ 76

И позднее, в XVII–XVIII веках, прием с вербовкой агентов влияния в иностранных державах непрофессиональными русскими разведчиками из числа дипломатов не раз повторялся и был усовершенствован. Самой успешной такой операцией было возведение при Екатерине Великой на польский престол агента русского влияния Станислава Понятовского в 1764 году, он давно оказывал услуги русской разведке и дипломатии, долго жил в Санкт-Петербурге и даже успел стать любовником императрицы Екатерины. Как известно, в Польше короля избирала на сейме шляхта из нескольких кандидатов, поэтому русским дипломатам пришлось откупать депутатов деньгами для голосования за Понятовского. Такими разведывательными комбинациями заканчивались многие польские «элекционные сеймы» по выборам очередного короля. Так, еще за сто лет до избрания Понятовского французская, австрийская и русская стихийные разведки сошлись за кулисами такого съезда в непримиримой борьбе каждая за своего протеже. А конец той борьбе положил независимый ставленник польской шляхты и потомок древней династии польских Пястов по имени Ян Собесский, он просто привел на сейм преданное ему польское войско, фактически силой отобрав корону у наемников иностранных разведок и дипломатий. И в 1733 году российская разведка-дипломатия не продавила на сейме подходящую для России кандидатуру, ее французские оппоненты во главе с маркизом Монти провели на трон союзника Франции Станислава Лещинского. В дело вместо дипломатов пришлось вступать русским войскам, двинутым тогда на войну «за польское наследство». В 1764 году такого решительного кандидата у патриотической шляхты или западных разведчиков не нашлось, и российская разведка провела «своего человека» Понятовского на польский трон, оперативными действиями и подкупом оттерев от него ставленника франко-австрийской партии Браницкого.

Этой операцией лично руководил тогда глава внешнеполитического ведомства при Екатерине Никита Панин, в польском сейме была создана целая «русская партия» вокруг клана Чарторыйских. Русский посол в Варшаве граф Кейзерлинг лично встречался в кулуарах сейма с колеблющимися шляхтичами и в итоге добился большинства голосов за российского ставленника. При этом на случай неудачи на выборах был заготовлен силовой вариант, у Кейзерлинга хранилось обращение «русской партии» среди польской верхушки о защите их интересов путем интервенции русских войск. А лидеры этой «русской партии», князья Чарторыйские и Огинские, сформировали втайне прорусский отряд шляхты, у границы в российской Риге было заготовлено для этого отряда большое количество вооружения. Все это очень напоминает ситуацию 1968 года в Чехословакии, такие же обращения просоветской части Политбюро КПЧ, те же «рабочие дружины», тот же план вторжения, операция «Влтава» могла иметь предшественницу ровно за два века до ее осуществления, но Понятовского удалось избрать мирным путем на сейме. А ведь на помощь послу Кейзерлингу в Польшу тайно уже был выслан русский армейский полковник Степан Пучков, видимо, на него была возложена та же миссия, что в 1968 году на советское ГРУ, — организация партизанского сопротивления «русской партии» в случае поражения кандидата России на выборах.

Правда, после воцарения в Варшаве Понятовского к силовому варианту прибегли уже разведчики-дипломаты Франции, Австрии и Пруссии, противостоявшие России в этой тайной борьбе за Польшу. Когда их ставленники проиграли выборы в сейме, уже «западная партия» в Польше подняла вооруженный мятеж против нового короля, а в Варшаве ее сторонники даже совершили на Станислава Понятовского неудачное покушение. Пытаясь подавить это сопротивление, русские войска по просьбе короля Понятовского были двинуты в Польшу. А российский резидент в Варшаве Репнин отдал команду на арест лидеров католической оппозиции, бывших главными сторонниками в сейме Пруссии и Франции. При этом, как и в 1968 году в Праге, аресты католического лобби ночью 1 октября 1767 года проводила совместная команда польских жандармов Понятовского и российских военных во главе с полковником Василием Карром, будущим усмирителем бунта Пугачева на Урале. Захваченные в ходе операции шляхтичи и епископы Солтык, Ржевусский, Залусский и другие были тайно через границу вывезены в заточение в Россию.

Но в это время в польских провинциях уже начался вооруженный мятеж «западников», известный в истории как «Барская конфедерация» (от города Бар, где началось восстание против русских и Понятовского). Операция по возведению на трон в ходе хитроумной разведывательной комбинации российского ставленника Станислава Понятовского была таким образом немного обесценена, России пришлось начать в Польше настоящие боевые действия своего «ограниченного контингента» войск против конфедератов графа Потоцкого, а затем и пойти на полную оккупацию и произвести раздел Польши с Австрией и Пруссией.

При этом как советская разведка пыталась использовать против движения афганских моджахедов отдельных племенных вождей страны, так и русская разведка XVIII века в Польше задействовала против конфедератов казачьи массы православных из польской части Украины. Учинившие страшные польские и еврейские погромы в Умани казачьи атаманы Железняк и Гонта прикрывали свои действия некими «золотыми грамотами от русской царицы Екатерины», оказавшимися затем фальшивками. Когда гайдамацкое движение казаков вышло из-под всякого контроля и скатилось к откровенному бандитизму и бессмысленной резне, подавить его пришлось с двух сторон польской армии короля Понятовского и российским войскам Репнина. Сотни пленных украинских казаков с польским подданством во главе с атаманом Гонтой выданы полякам и казнены, украинские гайдамаки с русского берега Днепра, выполнившие роль пятой колонны в Польше, во главе с Максимом Железняком отправлены на каторгу в Сибирь.

Этот вариант уже зримо напоминает афганскую эпопею СССР, которая тоже началась точечной операцией спецслужб по приведению к власти просоветских сил, а закончилась вводом войск и десятилетней войной с местным исламским сопротивлением моджахедов. Сходство польской и афганской историй, разделенных двумя столетиями, усиливается откровенной помощью западных спецслужб польским конфедератам, подобной такой же западной помощью афганским моджахедам ЦРУ и их европейских спецслужб-союзников. Так, при взятии Кракова русскими войсками среди пленных конфедератов было обнаружено большое количество французских военных инструкторов и добровольцев из специального «польского добровольческого отряда» генерала Дюморье. Как и в Афганистане, в Польше при Екатерине Россия увязла надолго, разгром конфедератов стал временной победой. Но разведка под маской дипломатии свое дело сделала отлично. Первоначально Понятовский без применения оружия оказался на польском троне, полностью контролируемый из Санкт-Петербурга, и не вина разведчиков, что он не смог на нем долго усидеть.

И как в Афганистане не были забыты затем лидеры просоветской партии, которых, подобно генсеку НДПА Кармалю, затем вывозили для безопасности в Москву, разведчики из тайной дипломатии Екатерины после польских событий не оставили без наград деятелей «русской партии». Им давали посты не только в новой администрации в отошедших к России польских землях, но и назначали на высокие имперские должности в самом Петербурге. Так, один из лидеров этой прорусской партии Адам Чартерыйский сам стал в Российской империи дипломатом и разведчиком в одном лице, а позднее при императоре Александре I даже назначен министром иностранных дел Российской империи, афганцам Бабрака Кармаля такой карьерный взлет в СССР не грозил. Правда, в отличие от так и умершего в своем московском убежище всеми забытого после развала СССР Кармаля, Чарторыйский в конце жизни переметнулся опять в партию сторонников польской независимости. В 1831 году он становится одним из лидеров восставшей против Николая 1 Польши, после разгрома восстания бежит в эмиграцию, где бывший глава российского МИДа становится одним из самых радикальных деятелей антирусской эмиграции поляков в Европе. Вот такие причудливые повороты судьбы были у одного из агентов русского влияния в Польше и деятелей «русской партии». Сам пророссийский король Станислав Понятовский, подобно Кармалю так и не сумевший при помощи русских штыков усидеть до победы на польском троне, в 1796 году при окончательной потере Польшей независимости отрекся от престола и доживал свою жизнь на русской пенсии в Санкт-Петербурге.