Чародей поневоле - читать онлайн книгу. Автор: Кристофер Сташеф cтр.№ 29

— Не врага, Род Гэллоуглас, а горячо любимого родного дяди, который приютил Катарину и заботился о ней долгие пять лет, пока ее отец укрощал мятежных лордов на Севере.

Род, продолжая пристально глядеть в глаза Брому, медленно поднял голову.

— Она выбрала несколько странный способ проявления своей любви.

Бром кивнул.

— Да, воистину странный и все же, она, без сомнения, любит их обоих — и герцога, и его сына Туана.

Мгновение он молча смотрел в глаза Роду, потом отвернулся и медленно пошел по коридору прочь.

Род пару секунд смотрел ему вслед, а затем зашагал за ним.

— Это длинная и запутанная история, — задумчиво произнес Бром, когда Род нагнал его. — Но все нити ведут к Туану Логайру.

— К королю нищих?

— Да, — нехотя кивнул Бром. — К лорду Дома Кловиса.

— К тому, кто любит королеву.

— О, да! — Бром откинул голову назад и закатил глаза. — К тому, кто безумно любит королеву. Будь уверен, он тебе об этом еще не раз скажет.

— Но ты ему не веришь?

Бром сцепил руки за спиной и, опустив голову, стал переминаться с ноги на ногу.

— Он либо правдив, либо блестящий лжец. Если он лжет, то научился этому поразительно быстро. В отчем доме его учили говорить только правду. И все же он — лорд Дома Кловиса, один из тех, кто утверждает, что правителя следует выбирать. По их словам, в незапамятные времена так был избран король Кловис с одобрения тех, кем он правил.

— Ну, тут они малость исказили историю, — пробормотал Род. — Но, как я понимаю, их планы подразумевают свержение Катарины с трона?

— Да. Поэтому как я могу верить ему, когда он говорит, что любит ее? — Бром печально покачал головой. — Туан весьма достойный молодой человек, честный и благородный, трубадур, умеющий не только воспеть красоту глаз предмета своего обожания, но и выбить у вас шпагу из рук. Он всегда и во всем остается джентльменом, в нем нет и тени обмана.

— Похоже, ты неплохо его знал?

— О, да! Знал, еще как знал! Но знаю ли я его теперь? — Бром тяжело вздохнул, качая головой. — Они встретились, когда ей было всего лишь семь лет от роду, а ему — восемь, в замке милорда Логайра на юге, куда отец отправил ее для безопасности.

Подружившись, дети резвились и играли под моим присмотром, ибо мне было поручено постоянно оберегать их. Детей того же возраста в замке не было, а... — он улыбнулся и горько усмехнулся, — я был диковинкой — взрослый мужчина, который меньше их ростом.

Бром снова улыбнулся и откинул голову назад, словно глядя сквозь каменные стены коридора на канувшие в Лету годы.

— Они были тогда так невинны, Род Гэллоуглас! Да, так невинны и так счастливы! И он поклонялся ей, рвал цветы для ее венков, хотя садовник и бранил его. Ей докучает солнце? Он сделает полог из листьев! Она разбила хрустальный кубок миледи. Он возьмет вину на себя!

— Избаловал ее до крайности, — пробурчал Род.

— Да, но не он один строил из себя идиота перед ней. Ибо даже тогда она была самой прелестной принцессой на свете, Род Гэллоуглас. Но их счастье омрачала темная зловещая тень — Ансельм Логайр, паренек лет четырнадцати, наследник замка и владений.

Он частенько наблюдал за их играми из окна башни с кислой миной на лице. И лишь он один во всей стране ненавидел Катарину Плантагенет — почему, никто не знает.

— И он по-прежнему ненавидит ее?

— Да, и потому мы все желаем милорду Логайру долгих лет жизни. Почти пять лет ненависть жгла Ансельма, и вот, наконец, желанный момент настал. Отец Катарины усмирил лордов Севера и призвал ее обратно, в этот замок. И тогда Туан и Катарина дали обет, — ей было одиннадцать лет, а ему — двенадцать — что никогда не забудут друг друга, и она будет ждать, пока он не приедет за ней. — Бром печально покачал своей огромной лохматой головой. — И он приехал за ней. Девятнадцатилетний отрок, златокудрый принц примчался с юга на могучем белом скакуне. Он был красив и широкоплеч, его мускулы могли заставить содрогаться от страсти любую женщину. Трубадур с лютней за спиною и шпагой на боку, рассыпающий тысячи необыкновенных комплиментов ее красоте. И его смех остался таким же чистым, сердце — столь же открытым, а темперамент — по-прежнему неистовым, как и семь лет назад.

Бром улыбнулся Роду.

— Ей минуло восемнадцать, и жизнь ее текла тихо и спокойно, словно ручеек в летний зной. В свои годы она уже созрела для мужа, и ее голова была забита той легкомысленной чепухой, что девушки черпают из книжек и баллад.

Взгляд Брома посуровел, его по-прежнему мягкий голос гулким эхом отдавался в бездне прожитых им лет.

— Неужто ты никогда не мечтал о принцессе, Род Гэллоуглас?

Род судорожно сглотнул и пронзил его бешеным взглядом.

— Продолжай, — выдавил он.

Бром, пожав плечами, отвернулся.

— Чего тут говорить? Она, конечно, влюбилась в него. А какая женщина устояла бы? Он не знал, для чего существуют на свете женщины, и я готов поклясться, что она тоже не знала, но вдвоем, возможно, они поняли бы это. У них на то были все шансы, можешь не сомневаться.

Нахмурившись, он покачал головой.

— Это событие могло бы послужить венцом последних дней ее юности. Ибо той же весной умер ее отец. И скипетр перешел в руки Катарины.

Он замолк и принялся мерить шагами коридор. Его молчание столь затянулось, что Род почувствовал: надо что-то сказать.

— Во всем этом нет причины для ненависти, Бром О'Берин.

— О, да! Но дослушай до конца мою историю. Как только у нее на голове оказалась корона, Катарина вдруг вспомнила, что Туан — второй сын, а значит, он наследует только уважаемое имя, и не более. Тогда она заявила, что он не любит ее и мечтает лишь о троне. Она больше не желала его знать и отослала прочь, заклеймив гневом и презрением, причем, казалось, без всякой на то причины, хотя вся правда известна только им двоим.

Она изгнала Туана в Дикие Земли, назначив цену за его голову, дабы он или скитался там среди варваров и эльфов, или умер.

Бром снова замолк.

— И милорд Логайр поднялся во гневе? — подстегнул его Род.

— Да, — проворчал Бром, — а с ним все его вассалы и половина знати королевства. «Если Туан зашел слишком далеко в своих ухаживаниях, то он заслужил гнев и презрение. — молвил Логайр, — но в изгнание отправляют только за измену».

«А разве посягательство на ее корону — не измена?» горячо возразила Катарина.

Тогда Логайр встал и с холодной гордостью в голосе сказал, что Туан искал только любви Катарины, но его слова не встретили поддержки, ибо тот, за кого королева выйдет замуж, станет королем, и Катарина указала ему на это.

Логайр с печалью в голосе ответил, что его сын не изменник, а глупец, который вздумал ухаживать за легкомысленным и избалованным ребенком, но тут Катарина вновь закричала: «Измена!», и я не успел удержать ее.