Электрическое королевство - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Арнольд cтр.№ 77

Звезды кажутся чуть теплее, не такими безразличными. То ли дело в том, что я после стольких лет увидела наконец Монти, то ли в самих звездах, но мысленно я возвращаюсь в лесную хижину, вспоминаю ощущение дежавю, когда первый раз приблизилась к ней.

«Не представляю, как тут можно жить, а ты?» – давным-давно спросил меня Монти.

Я не ответила, потому что представляла это прекрасно. Хотя сама себе не верила, ведь меня посетило воспоминание из другой жизни…

Первые девять лет тянулись вечность. Следующие девять прошли ровно так, как должны идти девять лет. Эти девять пролетели незаметно.

Пройдена половина второй Красной книги.

Высечена половина круга в каменной стене подвала.

Прожита половина сто шестьдесят первой Жизни.

– На полпути туда, – сказала Нико, проходя мимо кривой скамьи, которую давным-давно отметила как экватор на пути от Сельского Дома к ее Дому на Солнечных Скалах.

Лес кругом побелел, укрытый одеялом свежего снега. На деревьях не осталось ни капли зеленого, желтого или бордового; одни только бурые стволы развесили ветви. Годы, прожитые в лесу, внушили ей глубокое уважение к деревьям. В них многое можно любить, и не в последнюю очередь их решимость жить.

«Тебе не кажется, что мы немного похожи на деревья?»

Зимой идти к Сельскому Дому было труднее. Снег утяжелял содержимое магазинной тележки: двухкилограммовые тубусы с корицей весили как четырехкилограммовые, свечи и сублимированные продукты словно удваивались в размерах.

В прошлый раз, просунув припасы в специальный лючок в двери, она почувствовала на себе чужой взгляд. Зайдя в ближайшую рощу, быстро обернулась и поискала глазами щелку на заколоченном окне спальни, в которую за ней следила юная она. Вот оно, подумала Нико, понимание, что Доставщик – человек, а не волшебные птички.

Она резко остановилась…

«Будь Внимающей».

Вот. Низкий гул.

Его ни с чем не спутаешь.

Выпустив ручку тележки, она достала из кармана в комбинезоне компактный полиэтиленовый тент. Быстро обернула им тележку, продела края под колесами и связала углы. Закончив, вонзила металлические крюки на ботинках глубоко в снег и в мерзлый грунт под ним и стала ждать.

На дворе та теплая ночь, когда холодные ночи кажутся очень далекими. На коленях у меня Святой Иоанн; кошка поднимает на меня взгляд сверкающих глаз и как бы спрашивает с любопытством и небольшим упреком: «Как, говоришь, тебя зовут?»

Даже спустя девять лет, что мы провели вместе, я для нее по-прежнему чужая. Она требует к себе внимания, но, едва получив его, исчезает. Копаюсь я в огороде, рублю дрова или вожусь с самопальным фильтром для воды – неважно, кошка подходит, мяукает до тех пор, пока я не откладываю все дела и не усаживаюсь тут, положив ее к себе на колени. Проходит обычно четыре минуты, а потом она поднимает на меня точно такой же вот взгляд и сбегает назад в лес, триумфально задрав хитрый хвостище. Я все детство прожила с собакой, и эти девять лет с котом для меня – сплошной вынос мозга. Однако глаза Святого Иоанна теперь старше, шерсть вокруг носа и ушей поседела, и я не могу отрицать, что, когда этой кошки не станет, мне будет ее не хватать.

– Я Нико, – говорю и нежно чешу ей спинку. – Человек в трех актах.

Стои́т начало апреля, деревья дышат и оживают. Не как растения, но как люди: говорят, любят, смеются. Несколько лет назад я их хорошенько подстригла, придав их отношениям с солнцем новую форму, и вот сейчас воздух полнится их болтовней, они тянут ветви друг к другу и ко мне. Какое уж тут одиночество? Позади хижины река Мерримак бежит, дикая и свободная, такая громкая по ночам (или так только в апреле?).

Времена года – ритмы планеты, под которые вынуждено подстраиваться все на свете.

– Акт первый, в Сельском Доме с моими любимыми.

Сельский Дом теперь стоит пустой, все добро из него я давно перенесла сюда и пустила в ход: запаянные ведерки, свечи, зажигалки, мыло, соль и сахар. Те фляги с фильтрами, что еще оставались, я выпотрошила и встроила содержимое в пищевые контейнеры, соорудив большое очистное устройство.

Хижина Лейбовица – не жизнь после жизни, но для меня она как жизнь после всего. Она меньше, чем я запомнила, но и уютнее. Матрасы сложены в углу, у двери висит биокостюм, а на прикроватной тумбочке вместо детского рисунка стоит теперь фотография моих родителей в молодости.

На стене, на месте схемы Баклана, висит теперь самый идеальный набросок, подаренный мне когда-то самой чистой душой. На рисунке этом женщина сидит в будке киномеханика старого кинотеатра, а у нее с шеи свисает на цепочке серебряный ключик, что чиркает по лбу ее маленького, милого сына.

Спустя годы я нашла для него идеальное место.

– Акт второй, одиночество в доме электрического света.

Мои сады пышны: цветы на могилах и под кровавым деревом; на опушке перед домом – овощи, фрукты и травы. Среди книг, что я прихватила в Сельском Доме, нашлись руководства по садоводству: какие овощи когда сажать, как и где их растить, в каких больше белка, а какие универсальны.

Я не охочусь. Мяса не ем. Неважно, привлекает ли мух убийство, вызывает ли мясо грипп – а может, верно и то и другое, – меня все устраивает.

Мне довелось отведать по-настоящему вкусных томатов. У меня добрые друзья, и я познала любовь, и если это – жизнь после Красных книг, то с этим жить можно.

По крайней мере, можно просто жить.

– И, наконец, акт третий, – я заглядываю в глаза старой кошке, – я в старой хижине у реки, живу с неблагодарной скотиной.

Соскочив с моих колен, Святой Иоанн забегает за угол хижины, и я вдруг вспоминаю, как играла с Гарри в Игру.

Боже, как мне не хватает этого пса.

Я все еще глубоко в раздумьях, когда из-за хижины вновь появляется Святой Иоанн, смотрит на меня, а потом – назад за угол.

– Ага, и что ты сделаешь, когда я подойду? – Я с улыбкой встаю и спускаюсь с крыльца. – Уверена, у тебя есть хитрый план, как выставить меня дурой.

Стоит мне подойти, как кошка отходит к дальней стене и с вершины холма смотрит вниз, на реку.

– И застряла я тут с тобой. – Наклоняюсь погладить ее и тут же вижу, что привлекло ее внимание.

У подножья холма – у реки, под Бакланом, чуть скрытая за кустом, – стоит старуха с собакой. Волосы у нее длинные и седые, кожа – бледная-бледная; на ней странный наряд: нечто среднее между биокостюмом и сорочкой из какого-то отражающего материала. В руках у нее большая книга. Даже отсюда я вижу, как женщина твердо и в то же время бережно, словно какую-нибудь драгоценность, ее держит.

Пес похож на Гарри, только крупнее, больше смахивает на волка; шерсть серая, а глаза цвета льда. Я вдруг вспоминаю времена, когда глаза у Гарри были как два глубоких колодца. Заглядывая в них, я видела на дне душу его матери – и она смотрела на меня в ответ.