Всемирная история. Новый взгляд - читать онлайн книгу. Автор: Клайв Понтинг cтр.№ 224

В противоположность деспотизму Европа являлась также домом «свободы». Эта «свобода» всегда определялась в качестве эквивалента для европейского государства, которое считалось рациональным, бюрократическим, ограниченным и защищающим частную собственность. Интересы рабочих и крестьян обычно вообще не учитывались. Многие различные аспекты европейского мышления были собраны в книге Монтескье «О духе законов». Он утверждал, что ислам способствует фатализму и деспотизму, а климат в Азии только усиливает эти слабости. Европа же — это закон, мораль, аристократия, монархия, и все это приносит свободу. Турки лелеют рабство отчасти из-за того, что им недостает (или скорее Монтескье верил, что им недостает) аристократии и частной собственности.

Другие философы того времени были убеждены, что христианство очевидно является самой высшей из всех религий, следовательно, его нужно распространять по миру для уничтожения «суеверий» и ислама. В Британии подобная убежденность прослеживается благодаря появлению Общества распространения христианского знания (1698 год), Общества распространения Евангелия (1701 год), Баптистского миссионерского общества (1792 год), Церковного миссионерского общества (1799 год) и Британского и иностранного библейского общества (1804 год). Именно эти и похожие институты в других странах посвятили себя миссионерской деятельности в качестве части работы европейцев по «цивилизованию» остального мира.

В 1800 году ислам оставался доминирующей религией в Евразии и политически по-прежнему контролировал Юго-Восточную Европу, южный берег Средиземного моря, Юго-Западную Азию, Иран, центральную Азию, значительную часть Индии, восточное африканское побережье и немалую часть Юго-Восточной Азии. До XVIII века исламский мир имел слабое представление о Европе как о культурной сущности и рассматривал ее в качестве региона, не вызывающего особого интереса (это была просто одна из земель, которой мусульмане не правили), от которого давно установившаяся и превосходящая цивилизация ислама могла научиться мало чему или вовсе ничему. Христианские земли всегда считались разделенными надвое: первая часть — это Rum или Рим, православный мир, вторая же — франки, Firangistan, место несправедливости, которому недостает цивилизации. В XIX веке влияние Европы должно было заставить исламский мир засомневаться во многих его унаследованных ценностях и предположениях. Однако он также стал периодом религиозной активности в мусульманском мире. Росло понимание того, что мусульманам необходимо предпринимать решительные шаги и произвести серьезные внутренние реформы, как религиозные, так и политические, которые не будут зависеть от европейских моделей. Для этих движений, которые распространялись (как и похожие идеи в прошлом) по торговым путям и маршрутам паломников, были характерны выступления против сомнительных традиций, и все они являлись до известной степени антисуфистскими. К началу XIX века пуританское движение ваххабитов в союзе с семьей Сауд взяло под контроль Аравию. В 1803 году трое паломников по возвращении из Мекки основали в Индонезии движение Падри, на которое идеи ваххабитов оказали сильное влияние. В 1821 году Хаджи Шариатулла, вернувшись из Мекки, основал в Бенгалии реформистское движение фарази (фаризиев). В 1852 году Хаджи Умар Тамиль, возвратившись после семилетнего пребывания в Аравии, основал в Тимбукту и верхнем Сенегале новое исламское государство, которое лишь в 1893 году было окончательно разгромлено французами. В 1856 году Мохаммед Али покинул Мекку и основал орден Санусия в Джагбубе в Ливии. Его реформистское послание мирно распространялось через ложи суфиев по западному и центральному региону Сахары. В 1881 году Мохаммед Ахмад объявил себя махди (то есть пророком) и начал священную войну против египетского влияния в Судане. Государство Махди существовало, пока в 1898 году его не уничтожили британцы после битвы при Омдурмане. Тремя годами раннее Мохаммед Абдулла Хасан вернулся из Мекки, чтобы проповедовать реформистское послание в Сомали. Более двадцати лет он вел священную войну (поначалу очень успешно) против нестрогих мусульман, эфиопов и британцев — последние прозвали его «безумным муллой».

В течение XVIII века различные сообщества в Индии вошли в гораздо более тесный контакт с европейцами, особенно с британцами. Для правоверных индусов европейцы (это слово, а также термины «британский» и «английский» были взаимозаменяемы) являлись млеччха («нечистыми иностранцами»), гурундас (убийцами коров ^[103]) или лал бандар («красными обезьянами»). Но в течение XIX века в основном среди местной интеллигенции (а не просто людей, сотрудничающих с режимом британского правления) наметилось постепенное смирение с европейским превосходством в технологической и военной областях. Единственным значительным исключением являлась религия — наблюдалось почти полное непонимание христианства, особенно его нетерпимости, сектантства и узкого видения мира.

Почти все индийцы находили христианство в высшей степени иррациональным и не могли счесть приемлемой очевидную неспособность британцев и представителей других европейских держав жить в соответствии со своими провозглашенными верованиями. Их также возмущала критика европейцами «кастовой» системы — потому что они не видели никаких реальных отличий между ней и сильно развитыми классовой и статусной системами европейцев. Точно так же не понимали европейцев китайцы и японцы, но они уделяли этим иностранцам гораздо меньше внимания, чем индийцы, поскольку ими они не правили.

С начала XIX века Европа, несомненно, стала ведущим регионом Евразии в технологическом отношении. Это было важно не только из-за трансформации, которую технология вызвала в экономике и общественном устройстве европейских стран, но и потому, что она являлась необходимым инструментом в установлении европейского контроля над значительной частью мира. До появления этого технологического превосходства Европа могла доминировать лишь над наименее развитыми областями мира — Северной и Южной Америкой и затем Австралазией. Европа не обладала ни малейшим военным превосходством над великими империями Евразии, у которых тоже имелось огнестрельное оружие, а малочисленность ее войск и трудность их снабжения всем необходимым на больших расстояниях означала, что до 1750 года Европа не сражалась ни с одной из великих евразийских держав за пределами своей части света. Но даже тогда ее превосходство продолжало оставаться очень ограниченным, пока в середине XIX века не были разработаны новые технологии и новые виды оружия.

Именно нарезное оружие и артиллерия, заряжаемая с казенной части, а также скорострельный пулемет «максим» склонили чашу весов в пользу Европы. Иногда европейские армии терпели поражения, если очень сильно уступали в численности противнику (так, например, британцы проиграли зулусам в сражении за заставу Рорк-Дрифт), но обычно «битвы» представляли собой не более чем организованную резню — в 1898 году при Омдурмане войско британцев численностью всего в 140 человек перебило более 11 000 африканцев.