Всемирная история. Новый взгляд - читать онлайн книгу. Автор: Клайв Понтинг cтр.№ 221

По мере того как размер городов в ходе индустриализации сильно увеличивался, они меняли свою природу, особенно благодаря железным дорогам. В доиндустриальном обществе центры городов находились там, где работали и жили люди (даже богатые). В XIX веке города начали расширяться и расползаться по ландшафту, несмотря даже на то, что плотность населения в центре продолжала увеличиваться и росли огромные трущобы, такие, как Ковент-гарден и Холборн в Лондоне. Местные огороды и поля уничтожались, отдельные деревни и города, например, Шарлоттенбург и Шпандау в Берлине, вошли в состав новых городов.

В большинстве случаев города росли без какого-либо плана в результате спекулятивной застройки, направленной на создание пригородов — мест, где люди жили, но не работали. Пригороды стали последствием новых систем общественного транспорта, особенно железных дорог. В Лондоне непрекращающееся строительство новых линий с сороковых годов XIX века привело к росту новых по большей части жилых пригородов, таких, как Камберуэлл, Хорнси, Килберн, Фулем и Илинг. Жители первых пригородов в Соединенных Штатах ездили на конке, введенной в Нью-Йорке в строй в 1832 году и до 1860 года заимствованной восемью другими городами. После 1869 года в Нью-Йорке Появилась претенциозная система надземных железных дорог, что позволило людям жить еще дальше от центра города. Еще более важным было развитие подземных железных дорог. Первая из них была построена в Лондоне в 1863 году и использовала паровую тягу, но для развития обширной системы глубоких линий требовалась электрификация. Другие города последовали этому примеру чуть позже — Бостон в 1897 году (за первый год по крошечной сети было перевезено более 50 млн пассажиров), Париж в 1900 году, Берлин в 1902 году и Нью-Йорк в 1904 году.

Эти новинки имели два последствия. Центр крупных городов стал центром финансовой и коммерческой, а не промышленной активности, и численность населения быстро упала — в пятидесятых годах XIX века в лондонском Сити было примерно 130 000 жителей, но в течение нескольких десятилетий, когда там стали преобладать различные конторы, эта цифра снизилась почти до нуля. Вторым последствием явилось то, что большинство населения постепенно стало жить в пригородах и даже на еще больших расстояниях от города — особенно в Соединенных Штатах, где земля обычно была дешевой. В 1850 году граница Бостона находилась в двух милях от делового центра, а в 1900 году после развития систем массового транспорта город расширился на десять миль от центра. Единственным большим исключением стал Париж, который имел очень слабую пригородную железнодорожную сеть.

Урбанизация Европы и Северной Америки представляла собой фундаментальное изменение в мировой истории. До XIX века все важные города мира находились за пределами Европы. Даже в 1800 году Пекин и Эдо были такими же большими, как Лондон. К 1850 году Лондон стал самым крупным городом в мире, и его население составляло 2,3 млн человек (примерно столько же, сколько в Ханчжоу во времена расцвета династии Сун в XII веке). Пекин все же был вторым, опережая Париж. Кантон, Ханчжоу и Константинополь все еще были больше Нью-Йорка. Однако к 1900 году шесть самых крупных городов мира находились в Европе или Соединенных Штатах. Лондон с населением в 6,5 млн человек был на тот момент самым крупным. За ним следовали Нью-Йорк (4,2 млн человек), Париж (3,3 млн человек) и Берлин (2,4 млн человек). Единственным городом за пределами этой области, входящим в первую дюжину, являлся Токио с населением в 1,5 млн человек. Пекин был теперь меньше, чем Манчестер, Бирмингем и Филадельфия, и чуть больше Глазго и Бостона.

[Далее об урбанизации см. 23.5]

Увеличение промышленного производства, его сосредоточение в нескольких областях и быстрый переход на каменный уголь в качестве основного источника энергии (в течение XIX века мировое потребление каменного угля возросло в сорок шесть раз, а производство железа в шесть раз) неизбежно привели к серьезному увеличению загрязнения. Последствия тенденции к топке каменным углем очень быстро проявились уже в Британии начала XVII века. В 1608 году посетителей Шеффилда предупреждали о том, что они будут «наполовину удушены городским дымом», а в 1725 году писатель в Ньюкасле сообщал, что «из-за постоянно висящих в воздухе облаков дыма все выглядит таким же черным, как Лондон».

В XIX веке ситуация ухудшалась во всех городах по мере роста численности населения, поскольку для обогревания домов и приготовления пищи использовался почти исключительно каменный уголь. К 1880 году в центральном Лондоне было 600 000 домов с 3,5 млн каминов. Лондонский смог становился все более распространенным, неприятным и представлял собой серьезную угрозу здоровью людей. В течение середины XIX века число туманных дней в году утроилось, и смертность сильно возросла. В декабре 1873 года из-за сильного смога погибло примерно 500 человек, а в феврале 1880 года более 2000 человек умерли в течение трех недель.

Эта закономерность безжалостно повторялась каждый год в течение десятилетий по мере усиления загрязнения, вызванного дымом.

Растущая индустриализация не только увеличивала загрязнение атмосферы дымом и сернистым газом, но и быстро расширяла количество загрязняющих агентов. К XIX веку в Европе и Северной Америке появились районы концентрированного загрязнения и деградации окружающей среды — трубы, выбрасывающие дым и ядовитые газы, огромные кучи шлаков, реки, загрязненные коктейлем из промышленных отходов, и окружающие районы с уничтоженной растительностью. В 1750 году о жителях Бэрслема в «Гончарнях» писали, что им приходится пробираться через густой дым, окутавший город. В долине реки Мононгахела возле Питтсбурга было 14 000 труб, извергающих дым в атмосферу. Химические вещества в атмосфере меняли ее состав над обширными территориями, делая ее кислотной, вследствие этого она разрушала здания, губила реки и озера. Феномен кислотного дождя был впервые выявлен в Манчестере в пятидесятых годах XIX века и подробно объяснен Робертом Смитом в его книге «Кислота и дождь», опубликованной в 1872 году.

Огромное увеличение числа лошадей в XIX веке создало в промышленных городах ужасные условия. Улицы были покрыты лошадиным навозом и мочой, и даже армии уборщиков не могли обеспечить приемлемую чистоту на улицах, особенно когда шел дождь. В 1830 году животные выложили на улицы британских городов около трех миллионов тонн навоза, и большая его часть просто лежала в виде гниющих зловонных куч. К 1900 году объем навоза возрос более чем в три раза. Многие лошади падали замертво на улицах от непосильной работы — в 1900 году в Нью-Йорке с улиц убирали 15 000 трупов лошадей в год.

[Далее о загрязнении среды см. 23.8]

[Ранее о европейских государствах см. 18.12]

Эти фундаментальные изменения в экономике и обществе индустриализирующихся стран и созданное ими огромное давление оказали сильное влияние на правительство. Вплоть до середины XIX века правительства европейских стран имели весьма ограниченные функции, за исключением того, что касалось подготовки к войне. Они мало изменились по сравнению с доиндустриальной моделью. За исключением Швейцарии европейские страны являлись монархиями, в которых советы правителю давала небольшая группа аристократов, получающих большие доходы от своих обширных земельных участков. В нескольких странах, таких, как Британия, принимающая решения элита была чуть шире, но по-прежнему почти полностью состояла из самовоспроизводящейся землевладельческой олигархии. На местном уровне правосудие и управление находились по большей части в руках той же самой элиты, не считая городов, где преобладала элита торговая.