Кира позволила себе чуть расслабиться. Может быть – ну может же быть, – им действительно удалось удрать.
– Спасибо, что вытащил нас из этой передряги, – поблагодарила она.
Из динамиков донесся негромкий смех:
– Я и свою шкуру спасал, Мешок с костями, но рад был помочь, если что.
– Ладно, – сказал Хоус, – на этом можем, пожалуй, остановиться. Пока данных набрали достаточно. Умники у нас в штабе годами будут голову себе ломать над этой инфой. Ты хорошо поработала.
Кира – вернее, Кроткий Клинок – отцепилась от стены.
– Хорошо.
– Погоди, мне еще нужен переводчик: обустроить моих ребят.
И Кира оставалась в шлюзе, пока Хоус вызывал одного за другим морпехов, кому не хватило криокамер, а Итари обматывало их коконом. Перспектива погрузиться в криосон в инопланетном коконе никого не радовала, но поскольку разумной альтернативы не предоставлялось, бедолагам пришлось согласиться на это.
Когда спеленутых коконом морпехов устроили в трюме рядом с камерами, где вскоре предстояло лечь Хоусу и остальным членам отряда, Кира простилась с военными и поспешила помочь экипажу в подготовке к трехмесячному сверхсветовому перелету до миров, принадлежащих Лиге.
– Грегорович держал меня в курсе, – сказал Фалькони, спускаясь ей навстречу по центральному трапу.
Отлично. Не придется повторять все услышанное от Итари.
– Мне кажется, вопросов пока больше, чем ответов, – вздохнула Кира.
Фалькони издал невнятный звук и преградил Кире дорогу.
– Ты не рассказала Хоусу, ведь так?
Сразу поняв, что он имеет в виду, Кира кивнула:
– Нет.
Взгляд голубых глаз пригвоздил ее к месту.
– Вечно от этого убегать невозможно,
– Знаю, знаю. Но… не сейчас. Когда вернемся, я расскажу все Лиге. Пока в этом нет никакого смысла. – Она позволила себе произнести последние слова с чуть заискивающей интонацией.
Фалькони ответил не сразу:
– Ладно. Но уж потом не откладывай. Так или иначе – тебе придется посмотреть правде в лицо.
– Знаю.
Капитан кивнул и пошел дальше вниз по трапу. Протиснулся так близко от Киры, что она почувствовала запах его пота.
– Пошли тогда. Нужна твоя помощь.
3
Пока «Рогатка» охлаждалась, Кира трудилась бок о бок с Фалькони, закрепляя оборудование, проверяя систему промывки, выключая системы, не относящиеся к жизнеобеспечению, и делая все, что требовалось для подготовки корабля к сверхсветовому перелету. Работать одной рукой было непросто, но Кира справлялась – то, чего не могла схватить, удерживала с помощью Кроткого Клинка.
И все время размышляла над разговором с Итари. Многое из услышанного беспокоило ее: некоторые слова и целые фразы инопланетянина не укладывались в ее представления. Порой какое-то с виду невинное выражение, которое можно было бы списать на особенности медузьего языка, но чем больше Кира вдумывалась, тем отчетливее ей мерещилось, что за этими словами и выражениями стоит еще многое, оставшееся неизвестным.
А с такого рода неизвестными очень неуютно иметь дело. Тем более теперь, когда она знала истину об Утробе.
Завершив основные работы, Фалькони снарядил Киру и Воробья отнести медузе воды и несколько пакетов сахара. Итари сообщило, что его форма способна усваивать простые углеводы из сахара, хотя это не идеальная пища на протяжении долгого срока.
О долгом сроке, к счастью, речи не было. Как только «Рогатка» вернется в сверхсветовое пространство, Итари и само замотается в кокон. Во всяком случае, оно так говорило, и Киру тревожила мысль, что инопланетянин, возможно, останется бодрствовать, когда все люди впадут в подобное коме состояние.
Они расстались с медузой, которая принялась сыпать сахар из пакетов в подобие клюва на нижней стороне панциря, и направились в штормовое убежище в центре корабля.
Там Кира следила – со все возрастающим ощущением одиночества, – как экипаж вновь отправляется в криокамеры. (Энтрописты еще раньше удалились в свои каюты, чтобы улечься в гибернакулы, как они выражались.)
Прежде чем задвинуть крышку своей криокамеры, Вишал сказал:
– Ах да, мисс Кира, забыл вас предупредить: я оставил для вас запасную пару линз в медотсеке. Прошу прощения. В шкафчике над раковиной.
– Спасибо, – улыбнулась она.
Как и у Шестьдесят первой Лебедя, Фалькони укладывался последним. Придерживаясь за поручень, он сбросил с себя ботинки.
– Кира.
– Сальво.
– Ты будешь упражняться с Кротким Клинком на обратном пути, как на пути сюда?
Она кивнула:
– Постараюсь. Я научилась его контролировать, но… этого недостаточно. Если бы я крепче ощущала связь с чужью, я бы, наверное, сумела спасти Трига.
Фалькони посмотрел на нее, вполне все понимая.
– Но будь осторожна.
– Буду – ты же знаешь.
– Поскольку ты единственная остаешься тут бодрствовать – могу я кое о чем попросить?
– Конечно. О чем?
Капитан сунул ботинки в шкафчик и взялся за куртку и рубашку.
– Присматривай за медузой, пока мы будем спать. Мы полагаемся на то, что она не вылезет из шлюза и не поубивает нас, – но, честно говоря, я не готов настолько ей верить.
Кира кивнула:
– Я уже думала об этом. Могу обустроить себе гнездышко у гермодвери.
– Идеально. На случай, если гермодверь будет взломана, установлен сигнал тревоги, так что ты будешь предупреждена. – Он сухо улыбнулся. – В форкамере спать, конечно, не так уж удобно, но это лучший вариант.
– Мне нормально будет, – сказала Кира, – не переживай.
Фалькони кивнул и стянул с себя рубашку. Затем он снял штаны и носки, сложил их в шкафчик и, оттолкнувшись от стены, полетел к свободной криокамере. Попутно он провел рукой по боку крикокамеры, в которой лежал Триг, – на слое инея остался след от трех его пальцев.
Кира нагнала Фалькони, когда он открывал крышку камеры. Она старалась отвести взгляд, но невольно любовалась игрой мышц у него на спине.
– Точно в порядке будешь? – спросил он и посмотрел на нее с неожиданным сочувствием.
– Да-да. В полном.
– Грегорович еще какое-то время будет бодрствовать. И помни – если захочешь поговорить, буди меня. В любой момент. Слышишь?
– Так и сделаю. Непременно.
Фалькони еще помедлил, потом положил руку ей на плечо. Кира накрыла ее своей рукой, ощущая, как ей передается тепло его кожи. Фалькони слегка сжал ее плечо, отпустил и полез в камеру.