История казни - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Мирнев cтр.№ 57

— Не в этом дело, милый, — Прошептала она, когда Иван, приблизясь, обнял её и нежно поцеловал в губы, боясь, что она сейчас же уйдёт, затем осторожно присел на постель и привлёк её. Дарья задыхалась, вся в трепетном напряжении, с нескрываемой нежностью и обыкновенной стыдливостью для женщин пряча лицо, стараясь снять его руки с себя, освобождаясь от тяжести, влекущей её в пропасть, и в то же время горя желанием, которое должно освятить их нежность и любовь, горячим своим телом прильнула к нему и молча откинулась на постель.

...Она, обняв его за шею, замерла в ожидании. Иван глядел в потолок, стремясь понять новое душевное состояние, с удивлением наблюдая прежний мир своего дома. Окна темно поблескивали под красноватым светом горевшей лампы; на столе, заставленном хлебом, тазиками со студнем и копчёной свининой, стояла маленькая деревянная резная колясочка, такая низенькая, лёгонькая, словно игрушечная, — сотворённая им. Он улыбнулся, не веря своему счастью. Всё было как было, мир не перевернулся, а лёгкое дыхание Даши, её горячие прикосновения с нескрываемой жизненной силой напоминали о реальности происшедшего. Она отводила взгляд; её глаза виновато опускались в сторону, и только прикосновения вздрагивающего горячего тела напоминали ему о любви, ласках, той силе, что в человеческих отношениях не находит выражения на обычном языке.

Иван Кобыло много книг прочитал о любви и знал о ней больше, чем могло показаться. Но, столкнувшись с жизнью, ощутил такую беспомощность, что в судорожном стремлении что-то вспомнить из прочитанных любовных сцен запутался ещё больше, и с плохо скрываемым мучением терзался от своей неловкости. Он пытался поймать её взгляд, желая увидеть в глазах меру своего собственного падения, укор, осуждение, боялся услышать гневные слова. Вместо осуждения он чувствовал на своей шее её нежные, ласковые руки, от прикосновения которых становилось нестерпимо жарко и прекрасно. Какие-то неизъяснимые ощущения влекли его к ней с неведомой доселе силой. Дарья, чувствуя и понимая его, решительно повернулась к нему лицом и заглянула в глаза. Душа замерла от счастья, он понял, что страхи напрасны, не осуждён, более того, понят. Он находился в её власти, готов был исполнить малейшее желание любимой.

* * *

Кобыло на следующий же день решил исполнить свою мечту и купить буланого коня, о котором мечтал давно. Он снился ему в тяжёлых снах в период ожидания свадьбы, волнений и мучений. Его жизнь приобрела новое значение, хотя текла по-старому, но с новой силой, а мысли, владевшие им, обрели невиданную прежде окраску. Его поздравляли, приглашали в гости, сами напрашивались. Но Кобыло долго не мог наслаждаться бездельем. Попросил Настасью Ивановну с повитухой прибрать дом, так как полагал, что теперь оба дома следует объединить, чтобы жить одной семьёй дружно. А сам с Дашей, снарядив Каурку, запряг в бричку, покатил в Бугаевку. Он ехал через всё село; рядом сидела Даша, его жена; лошадь неторопливо, но с завидной силой несла лёгонькую бричку с хозяевами. Просёлок просох, а на дальних полях зеленела рослая озимая пшеница. Наполненный запахами, вялый ветер шевелил траву, листву на берёзовых и осиновых деревьях, а по небу с неторопливостью плыли к западу белые пушистые облачка. Покой царил под бескрайним небом.

Просёлок ровной лентой среди зелёных, дружно взошедших полей тянулся от одного колка к другому, петлял между деревьями и снова вырывался к полям и, казалось, с необыкновенной усладой стлался по ровному их столу. Ах, как гудело в груди у Кобыло, с нежностью поглядывавшего то и дело на свою жену, молчаливо взиравшую на лёгкие в своей невесомости зелёные колки, словно несущиеся над полями в испарениях влаги, накопленной в низинах. Дрожащие кроны берёз с их воздушной листвою в испарениях, дрожавших маревом, исходившим под ярким солнцем, создавали иллюзию волшебной игры, словно мистический пейзаж плыл по-над землёю, роняя в сознание семена возможного на земле счастья. Кобыло чувствовал в своей душе полный покой.

Дарья не могла понять себя. Ей хотелось временами плакать, но она улыбалась, вспоминая вчерашнее, смущение мужа, его робость и неожиданную деликатность. С нескрываемым, обновлённым, прямо-таки восходящим чувством любви и нежности глядела она смело в глаза ему, как бы призывая, прощая его неловкость в прошедшую ночь и обещая новое наслаждение.

Бугаевка, деревушка из тридцати домов, приютилась прямо на опушке берёзового леса. Они приехали вовремя. Хозяин, взобравшись на крышу сарая, принимал от подававшего снизу сына доски и прибивал их к стропилам. Завидев покупщика, хозяин спрыгнул на землю, оказавшись крепким, кривоногим, чернявым мужиком, смоляные, рассыпавшиеся по лбу волосы которого говорили почему-то больше о его ловкости, нежели о силе. Он вывел сразу буланого из сарая. Могучий скакун, чёрный хвост которого и грива отливали иссиня-вороным блеском с чуть угадываемой фиолетовостью по всему волосу. Высокий, стройный жеребец понравился Дарье статью, чистотой окраса — от светлой, жёлтой масти пронзительно чистого тона, словно ребёнком нарисованная картина, до чёрного хвоста и длинной гривы, чёрных ушей, чёрных сторожких глазищ и чёрных копыт, которыми заканчивались стройные тонкие ноги. Конь храпел и фыркал в присутствии чужих людей. «Но-но», — говорил Иван, пытаясь дотронуться до его морды, похлопать по холке, на что жеребец страшно крутил глазами, кидал мордой и прядал ушами, переступая ногами; он дрожал всем могучим своим телом. Дарья подумала, что ещё никогда в жизни не видала такого красавца, с замиранием в сердце желая приобрести этого коня. «Неужели у нас будет такой жеребец?» — подумала она и с несомненным удивлением отметила, как она быстро привыкла и уже считает своим мужнее. От этих мыслей ей стало светло. Иван же, наоборот, засомневался: в тот первый раз ему конь понравился больше. Он уже не находил в нём многих достоинств, а прежнюю плату считал теперь слишком большой. Мужик, не выказывая своего интереса, глазел из-под лохматых бровей затаённой решимостью продать буланого во что бы то ни стало. Иван подозвал жену к себе, и они отошли посоветоваться, чтобы не слышно было хозяину.

— Ну? Как? — спросил Иван, поджимая нижнюю губу, как бы не решаясь на покупку.

— Ваня, такой конь, просто загляденье, — выдохнула она. — Он в Москве стоит, наверное, сто тысяч.

Кобыло почесал за ухом, покачал головой, изображая, что жена не очень одобряет покупку, хотя её разгорячённое лицо говорило о другом. Иван ещё раз как бы с недоверием оглядел жеребца. Да, после слов Дарьи он снова находил прежнюю красоту и силу в коне, видел его стать, породу и сказал, что он берёт жеребца, но без десяти пудов овса, как было обещано, потому что нынче овёс-то дорогой. Хозяин, собиравшийся уезжать к сыну на Дальний Восток, крякнул, но согласился.

То была первая совместная их покупка. Дарья с удовольствием и совсем не боясь, как будто только тем и занималась, взяла повод у хозяина и привязала к бричке взволнованного коня. Пока Иван рассчитывался с хозяином, Дарья ещё не однажды обошла коня кругом, чувствуя, как он привыкает к ней, как быстро доверился её тёплому спокойному голосу.

Домой они ехали в приподнятом, настроении, разговор крутился вокруг приобретённого красавца. Дарья, превознося коня, хвалила то его ноги, то морду, то гриву, выказывая всяческую поддержку мужу в этом предприятии, от чего Кобыло прямо был на седьмом небе.