Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939 - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Дж. Эванс cтр.№ 9

Страница

Но, что удивительно, Папен совсем не отказался от своей мечты, открыто озвученной им в 1932 году, когда он занимал пост канцлера, заключающейся в консервативном восстановлении прежних порядков, которое должно было проводиться при значительной поддержке нацистской партии. Летом 1933 года Эдгар Юнг, составляющий ему речи, продолжил отстаивать свое видение «Немецкой революции», которая включала бы «Деполитизацию масс, исключение их из процесса управления государством». Неистовый популизм СА казался серьезным препятствием для антидемократического, элитарного режима, который хотел установить Папен. Вокруг вице-канцлера собиралась группа молодых людей, разделяющих эти взгляды. Тем временем в ведомство вице-канцлера начало приходить все больше жалоб на жестокость и произвол нацистов. Они создавали у Папена и его команды все более негативное представление о последствиях «национальной революции», которую они до этого поддерживали и из-за которой на них в конечном итоге обрушился шквал негодования ^[20]. В мае 1934 года Геббельс в своем дневнике жаловался на Папена, о котором ходили слухи, что он стал метить в кресло президента, когда Гинденбург, находясь уже в преклонном возрасте, скончался. Другие консервативные члены кабинета также удостоились презрения со стороны руководителей пропаганды нацистской партии («нужно было как можно скорее провести самую настоящую чистку», писал он ^[21]. Была очевидна опасность того, что команда Папена, уже под внимательным наблюдением полиции, объединит усилия с армией. На самом деле пресс-секретарь Папена Герберт фон Безе начинал устанавливать тесный контакт с генералами и старшими офицерами, которые были обеспокоены деятельностью СА и могли быть ему полезны. Было известно, что Гинденбург, долгое время являющийся буфером между армией и консерваторами с одной стороны и лидирующей нацистской партией с другой, в апреле 1934 года серьезно заболел. Вскоре стало ясно, что он уже не поправится. В начале апреля он уехал дожидаться конца в свое имение в Нойдеке, в Восточной Пруссии. Определенно, его уход должен был вызвать кризис, к которому режим нужно было подготовить ^[22].

Критичность этого момента для режима усугублял также тот многим известный факт, что энтузиазм, с которым в 1933 году люди относились к «национальной революции», годом позже значительно угас. Штурмовики были не единственной частью населения, разочарованной сложившейся ситуацией. Агенты социал-демократов сообщали своему руководству, переехавшему в Прагу, что люди апатичны, все время жалуются и без конца рассказывают политические шутки о нацистских лидерах. На нацистские митинги приходило мало народа. По-прежнему многие восхищались Гитлером, но и в его адрес уже началась прямая критика. Многие из обещаний нацистов остались невыполненными, в некоторых местах страх, что вновь начнется инфляция или внезапная война, вызвал у людей панику и заставил их массово скупать и запасать необходимые вещи. Образованные классы опасались, что вызванные штурмовиками беспорядки могут перерасти в настоящий хаос или, что еще хуже, в большевизм ^[23]. Нацистские лидеры знали, что такое недовольное ворчание могут услышать и через гладкую оболочку политической жизни государства. Отвечая на вопросы американского журналиста Льюиса П. Лочнера, Гитлер изо всех сил старался подчеркнуть, какой безраздельной преданности он требует от своих подчиненных ^[24].

Ситуация достигала своего пика. Прусский министр-президент Герман Геринг, сам бывший руководитель СА, теперь так озаботился происходящими событиями, что 20 апреля 1934 года согласился передать контроль над прусской политической полицией в руки Генриха Гиммлера, позволив амбициозному молодому лидеру СС, который уже руководил политической полицией во всех остальных землях Германии, сосредоточить в своих руках весь аппарат политической полиции. СА, составной частью которых пока еще являлись СС, очевидно, были препятствием к достижению Гиммлером своих целей ^[25]. Во время четырехдневного путешествия на военном корабле «Дойчланд» из Норвегии в середине апреля Гитлер, Бломберг и высшие военные офицеры, судя по всему, сошлись в том, что пыл СА необходимо сдерживать ^[26]. Прошел май и первая половина июня, а Гитлер еще не предпринял никаких явных действий. Уже не в первый раз Геббельса стала огорчать внешняя нерешительность его начальника. В конце июня он писал: «Ситуация становится все более серьезной. Фюрер должен действовать. Иначе реакция будет для нас слишком серьезной» ^[27].

Последним толчком для Гитлера стало публичное обращение Папена в Марбургском университете 17 июня 1917 года, в котором он предостерег от «второй революции» и сделал выпад в сторону культа личности, сложившегося вокруг Гитлера. Он объявил, что настало время прекратить постоянные беспорядки нацистской революции. Речь, написанная советником Папена Эдгаром Юнгом, была направлена против «эгоистичности, слабохарактерности, неискренности, трусости и заносчивости», царивших в сердце так называемой «немецкой революции». Слушатели ответили на эту речь громом аплодисментов. Вскоре после этого, когда Папен появился на модных лошадиных бегах в Гамбурге, толпа встретила его криками одобрения и возгласами «Хайль Марбург» ^[28]. После огорчительной для Гитлера встречи с Муссолини в Венеции Гитлер выпустил свое раздражение на Папена, даже еще до того, как узнал о его речи вице-канцлера в Марбурге. В обращении к тем, кто остался верным партии в Гере, Гитлер высказался против «маленьких пигмеев, пытающихся остановить идею нацистов». «Смешно, когда такой маленький червяк пытается противостоять такому мощному обновлению народа. Смешно, что такой маленький пигмей возомнил, что он способен несколькими пустыми фразами помешать колоссальному человеческому обновлению». Он грозился, что сжатый кулак народа «расплющит каждого, кто предпримет даже самую незначительную попытку саботажа» ^[29]. В то же время Гитлер, в ответ на жалобу вице-канцлера, угрожавшего уйти в отставку, обещал остановить стремление СА устроить «вторую революцию», а также выдвинул предложение, слишком быстро принятое Папеном, обсудить всю ситуацию с больным президентом ^[30]. Не в первый раз Папена убаюкало ложное чувство уверенности, которое принесли ему неискренние обещания Гитлера и неоправданная вера во влияние Гинденбурга.

Страница