Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939 - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Дж. Эванс cтр.№ 42

«Революция, которую мы совершили, — объявил 15 ноября 1933 года Йозеф Геббельс, — всеобъемлюща. Она затронула все сферы жизни людей и кардинально их перестроила. Она полностью поменяла отношение людей друг к другу, к государству и к насущным вопросам». Он говорил, что это была «революция, идущая снизу», двигателем которой стали рядовые немцы, потому что она привела к «превращению немецкой нации в народ». Превращение в единый народ означало установление во всей нации единства духа, потому что, как Геббельс уже объявлял в марте, «30 января эпоха индивидуализма наконец-то завершилась… на место отдельной личности теперь придет сообщество людей». «Революции, — продолжал он, — никогда не ограничиваются одной только областью политики. Отсюда они распространяются на все другие сферы социального существования людей. Экономика и культура, точные и гуманитарные науки, искусство не защищены от ее влияния». В этом процессе невозможно держать нейтралитет, никто не может остаться в стороне, прикрываясь ложными заявлениями о своей объективности или об искусстве ради искусства. Потому что, заявлял он, «искусство — это не абсолютное понятие, жизнь ему может дать только жизнь людей» и поэтому «не существует искусства без политического уклона» ^[244].

Революция, о которой говорил Геббельс, не была социальной или экономической, такой как французская революция 1789 года или русская революция 1917 года. Не была она и той непрекращающейся революцией, которую, судя по всему, замышлял Рём и его штурмовики, до того, как в 1934 году они были разбиты. Это была культурная революция. Ее целью было углубление и усиление политической власти нацистов, для которого нужно было насадить всему немецкому народу нацистское мышление. Не 37 % населения — как сказал Геббельс 25 марта 1933 года, имея в виду самое большое количество голосов, которые нацистам когда-либо удавалось получить на свободных выборах в Германии, — а все 100 % должны быть на их стороне ^[245]. Именно с этой целью 13 марта 1933 года Гитлер создал новое Министерство народного просвещения и пропаганды и посадил в министерское кресло самого Геббельса ^[246]. 25 марта Геббельс определил задачу министерства как «духовную мобилизацию» немецкого народа, непрерывное возрождение духа народного энтузиазма, который, по заявлениям нацистов, придавал людям сил в начале войны в 1914 году. Веру нацистов в положительную силу пропаганды во многом подкреплял опыт Первой мировой войны, когда они почувствовали, что британцам удалось распустить несколько разрушительных мифов о Германии. Министерство, в которое входили молодые, убежденные нацистские идеологи, старалось не просто в лучшем свете представить режим и его политику, а создать впечатление, что весь немецкий народ воодушевленно принимал все, что делали нацисты. Одной из самых удивительных мер, сделавших Третий рейх новым диктаторским режимом, было непрекращающееся стремление обеспечить всем поступкам партии народное признание. Почти с самого начала существования режима в стране стали постоянно проводиться плебисциты, где у людей спрашивали их мнение по текущим вопросам. Было очень непросто добиться того, чтобы по всем вопросам люди выражали четкое и практически единодушное согласие с действиями партии, и прежде всего фюрера. Даже если они знали, а они должны были это понимать, что на самом деле это согласие было далеко не искренним, даже только видимость непрекрашающегося восхищения Третьим рейхом и истеричное массовое преклонение перед фюрером определенно должно было подействовать на тех, кто относился к режиму скептически или нейтрально, и тоже заставить их плыть по течению, согласившись со всеобщим мнением. Также это должно было отбить у оппонентов режима желание говорить и действовать, убедив их, что добиться поддержки от сограждан для них совершенно нереально ^[247].

Геббельс даже и не пытался скрыть, что общенародное признание Третьего рейха было делом рук самого режима. Министерство пропаганды должно было направлять и координировать то, как народ воспринимает режим и его политику. «Все происходящее за кулисами, — говорил он, — помогает режиссировать то, что происходит на сцене» ^[248]. Сюда входили церемонии и ритуалы, такие как парады с факелами, проводившиеся в честь назначения Гитлера рейхсканцлером 30 января 1933 года, официального государственного открытия Рейхстага в Потсдаме 21 марта 1933 года, ежегодного съезда НСДАП, проводившегося каждую осень в Нюрнберге, Дня народного труда 1 мая и по многим другим поводам. В традиционный календарь добавлялись новые праздники и торжества, включая День рождения Гитлера (20 апреля) и церемонию в память о путче 9 ноября 1923 года. По всей Германии начали менять названия улиц, чтобы избавиться от напоминаний о демократическом прошлом, которые вдруг стали неудобны или нежелательны, или для того, чтобы воздать хвалу Гитлеру, или другим высокопоставленным нацистам, или пожертвовавшим собой героям нацистского движения, таким как Хорст Вессель, в честь которого теперь был назван рабочий район Берлина Фридрихсхайн. В Гамбурге одной из улиц присвоили имя семнадцатилетнего Отто Блёкера, члена Гитлерюгенда, застреленного во время вооруженного нападения коммунистов на штаб-квартиру местного отделения партии 26 февраля 1933 года ^[249]. И подобных примеров было множество.

Но больше всех остальных чествовали Гитлера. К началу 1930-х годов культ Гитлера в партии уже достиг существенных масштабов, но теперь на его распространение по всей нации были пущены все средства, имеющиеся у государства, не только через слова и образы, но и бесчисленные тонкие символические способы ^[250]. Начиная с марта 1933 года многие города принялись объявлять Гитлера их почетным горожанином. К концу 1933 года почти в каждом городе главная площадь была названа Adolf-Hitler-Platz. Уже 20 апреля 1933 года, в 44-й день рождения Гитлера, во всех городах были развешаны флаги и установлены транспаранты, на деревенских домах по всей Германии были развешаны гирлянды, праздничные украшения появились в витринах магазинов и даже на общественном транспорте. По улицам проходили праздничные парады и процессии с факелами, а в храмах совершались особые службы о фюрере. В пропагандистской машине Геббельса Гитлер красноречиво сравнивался с Бисмарком, а министр образования Баварии Ганс Шемм пошел еще дальше, назвав его «художником и зодчим, которого нам послал Господь Бог», он говорил, что Гитлер создавал «новое лицо Германии», что придавало народу его «окончательную форму» после «всех событий этих двух тысяч лет»: «В личности Гитлера воплотились столь долгие ожидания немецкого народа» ^[251]. На плакатах и иллюстрациях в журналах, в новостях и кино Гитлер изображался как человек из траншеи, доброжелательный, не только разносторонний гений, предчувствующий судьбу, но еще и скромный, простой человек с небольшими потребностями, который презирал богатство и хвастовство, был добр к детям и животным, скорбел о старых товарищах, павших в тяжелые времена. Солдат, художник, рабочий, правитель, политик — его изображали как человека, с которым могут быть солидарны все слои немецкого общества. Многих простых немцев ошеломило то, насколько масштабна и активна была его пропаганда. Эмоции, захватившие Луизу Зольмиц, когда она стояла на улице, ожидая прибытия Гитлера в ее родной город Гамбург, были вполне типичны. «Я никогда не забуду тот момент, когда он проезжал мимо нас в своей коричневой форме, отдавая гитлеровское приветствие в своей личной, особой манере… воодушевление [толпы] вознеслось до небес… Она шла домой, стараясь осмыслить «великие моменты, которые я только что пережила» ^[252].