Декабристы - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Киянская cтр.№ 104

Пятого июня 1823 года в Вятский полк был определен «на рядовом окладе» юный польский граф Нестор Корнилович Ледоховский.

Дата рождения Ледоховского точно неизвестна: согласно послужному списку, в момент его поступления в полк ему было 20 лет, по другим источникам, исполнилось только 16. Граф Ледоховский родился на Волыни, его «малой родиной» была, скорее всего, деревня Комаровка Кременецкого уезда. Учился он в уездном городе Кременце .

Ледоховский не сразу попал на место службы: три месяца он пробыл в учебном батальоне при армейском штабе в Тульчине. В сентябре 1823 года он стал подпрапорщиком, еще через три месяца получил первый офицерский чин прапорщика. Числился молодой офицер во 2-й мушкетерской роте Вятского полка . За полгода Ледоховский прошел путь от солдата до офицера. Как и Майборода, столь удачно начатой карьерой он был обязан прежде всего своему полковому командиру Павлу Пестелю.

Пестель, к этому времени председатель Директории Южного общества, активно занимался организацией военной революции в России, искал источники ее финансирования. Когда после его ареста в Вятском полку началась проверка, выяснилось, что казенные (и тесно связанные с ними частные) долги командира полка составили около 60 тысяч рублей ассигнациями — сумму, в 15 раз превосходившую его годовое жалованье.

Махинации с полковыми деньгами были очень опасным предприятием, и Пестель остро нуждался в помощнике, который, будучи членом тайного общества, не был бы воплощением романтической честности. Выбор его пал на Майбороду не случайно: со слов Николая Лорера, полковник хорошо знал историю его удаления из гвардии. Прежде чем довериться капитану, Пестель устроил ему своеобразную проверку на лояльность. Как установило следствие, в 1823 году в полк пришли деньги на «построение» новых краг — нижних кожаных фрагментов солдатских рейтуз, застегивавшихся на пуговицы вдоль голени. На каждую пару этих краг было выделено по 2 рубля 55 копеек, но солдаты получили всего по 30–40 копеек. Эта, по словам Пестеля, «позволительная економия», не зафиксированная ни в одном финансовом документе полка, составила, по позднейшим подсчетам следователей, 3585 рублей 80 копеек .

Согласно материалам следственного дела, именно Майборода первый предложил солдатам своей роты довольствоваться 40 копейками за пару краг. Когда же 1-я гренадерская рота на это согласилась, капитан лично уговорил всех других ротных командиров последовать его примеру. Данный факт стал известен следствию из показаний штабс-капитанов Дукшинского и Урбанского, командовавших в 1824 году соответственно 3-й и 6-й мушкетерскими ротами Вятского полка. И только после того как капитан блестяще справился с возложенным на него поручением, он был принят Пестелем в тайное общество и стал его ближайшим сотрудником. Причем полковник искренне полюбил его: в конце 1824-го — начале 1825 года Пестель составил завещание, в котором часть своих личных вещей оставлял Майбороде .

Тот, однако, не оправдал доверия командира.

В 1824 году Пестель послал его в Москву, в комиссариатскую комиссию, ведавшую материальным и денежным довольствием армейских полков. Там капитан должен был получить для полка шесть тысяч рублей. Командировка эта была лишь частью крупной финансовой операции Пестеля — он пытался дважды получить деньги на одни и те же полковые нужды.

Появившись в Москве, Майборода предъявил в комиссию подписанный командиром Вятского полка и датированный 27 октября 1824 года рапорт: «По случаю болезни полкового казначея командируется избранный корпусом офицеров и утвержденный дивизионным начальником за казначея капитан Майборода, которому покорнейше прошу оную комиссию отпустить все вещи и деньги, следуемые полку против табели, у сего представляемой» . Рапорт, сохранившийся в материалах полкового следствия, содержал неверные сведения: полковой казначей капитан Бабаков в тот момент не был болен, а находился в Балтской комиссариатской комиссии, где тоже принимал для полка деньги. Очевидно, что никакой корпус офицеров Майбороду казначеем не избирал, поехал же капитан в Москву по прямому приказу Пестеля.

Полковник в данном случае умело воспользовался не только неразберихой в системе армейского довольствия: в соответствии с высочайшим указом Вятский полк должен был получать деньги и вещи только из Балтской, а никоим образом не из Московской комиссии. Учел он и субъективный фактор — алчность государственных чиновников. Начальник Комиссариатского департамента, ведавшего всеми комиссариатскими комиссиями, генерал-кригскомиссар Василий Иванович Путята оказался втянутым в дело о двойной выдаче денежных сумм: именно после его вмешательства Майборода получил деньги.

Вряд ли генерал-кригскомиссар пошел на преступление только из уважения к Пестелю и его эмиссару . По крайней мере, в одном из анонимных доносов на Путяту, поданных А. А. Аракчееву в 1824 году, начальник Комиссариатского департамента характеризовался как человек «без образования, без учения, с самым посредственным умом, но с самым пронырливым характером». При этом, по словам автора доноса, «при малейшем собственном верном доходе, при расходах его, при сильном желании жить весело» генерал-кригскомиссар тратил «десятки тысяч рублей в год» . Впоследствии Путяту с позором изгнали с должности и посадили за злоупотребления. Больше года он провел в Алексеевском равелине Петропавловской крепости .

Добиваясь двойной выдачи денег, Пестель не учел липких рук капитана Майбороды. До командира вятцев шесть тысяч рублей не дошли — Майборода их просто присвоил . Видимо, деньги, привезенные казначеем Бабаковым, Пестель уже истратил. Сумма же, которую получил Майборода, должна была оказаться в полку налицо. Когда же после возвращения капитана выяснилось, что этих денег нет, Пестелю оставалось лишь ждать серьезных неприятностей.

И Пестель, и Майборода оказались в итоге участниками уголовного преступления. Однако для полковника финансовые махинации никогда не были самоцелью: известно, что жил он скромно, на личные нужды казенные средства не тратил. Деньги были необходимы ему для организации военной революции: они шли, в частности, на подкуп его непосредственных начальников — командира дивизии князя А. В. Сибирского и командира бригады генерала П. А. Кладищева . Результатом же революции должны были стать свержение самодержавия, установление республики, отмена крепостного права, обеспечение всем гражданам юридического равенства и в итоге процветание России. В 1826 году Пестель рассказал на следствии, как, «представляя себе живую картину» всеобщего счастья после победы революции, приходил в «восхищение и, сказать можно, восторг». Ради этого счастья он был готов «не только согласиться, но и предложить всё то, что содействовать бы могло к полному введению и совершенному укреплению и утверждению сего порядка вещей» . Капитан же Майборода был обыкновенным вором, верившим только лишь во власть денег, и этим кардинальным образом отличался от своего полкового командира.

После истории с Московской комиссариатской комиссией личные отношения Пестеля и Майбороды были разорваны. «Майборода поехал в Москву в октябре 1824 года и возвратился в мае или начале июня 1825… После того имел я свои причины быть им весьма недовольным и с того времени весьма сухо с ним обходился, так что после его возвращения ни разу с ним об обществе не говорил», — показывал Пестель на следствии . Но Майборода имел все основания полагать, что командир, несмотря на сухость обхождения, покроет в этот раз и будет продолжать покрывать в дальнейшем его растраты, иначе сам окажется под обвинением, а вся его тайная организация — под угрозой разоблачения. Понимал капитан, что недостача в полку не будет раскрыта и замешанными в финансовые дела Пестеля вышестоящими командирами. Вернувшись в полк, Майборода практически открыто, никого не боясь, занялся прямым хищением солдатской собственности: удержал часть жалованья служивых, присвоил 308 рублей, «заработанных нижними чинами в 1825 году» .