Невидимая сила. Как работает американская дипломатия - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Бёрнс cтр.№ 59

– Единственная легитимность, которая нам действительно нужна, находится на башне танка M1A1.

Однако, поскольку требования обеспечения международной легитимности поддерживали также британцы, президент сдержал свое обещание Пауэллу и присоединился к мерам, принимаемым на высшем уровне для принятия новой резолюции Совета Безопасности ООН. В октябре в новой Национальной разведывательной сводке появилось голословное утверждение, что Ирак «реанимирует свою ядерную программу» и «в настоящее время тайно создает крупные мощности для производства запасов запрещенного биологического оружия». В тот же месяц подавляющее большинство сенаторов и членов Палаты представителей проголосовали за то, чтобы Конгресс разрешил президенту применить силу против Ирака. Когда Конгресс принимал решение о применении силы против Ирака 10 лет назад, голосование проходило не так гладко, хотя основание для военной операции – вторжение Саддама в Кувейт – было куда более весомым. Нынешнее голосование стало лишним свидетельством того, насколько события 11 сентября изменили политическую атмосферу. В начале ноября Совет Безопасности ООН принял резолюцию 1441, обвинявшую Саддама в «существенном нарушении» своих обязательств. Ираку предоставлялась «последняя возможность» выполнить их и делалось предупреждение о «серьезных последствиях» в случае невыполнения.

В конце ноября, находясь под впечатлением новой резолюции Совета Безопасности ООН и результатов голосования в Конгрессе, Саддам неожиданно предпринял ряд шагов, направленных на выполнение требований. Впервые почти за четыре года он представил часть документов и позволил инспекторам ООН вернуться в Ирак. В декабре и еще раз в январе 2003 г. недоверчивые инспекторы ООН рапортовали, что Саддам по-прежнему нарушает свои обязательства и, кроме того, ограничивает доступ к информации или предоставляет ее не в полном объеме. Многие сотрудники Госдепа убеждали Пауэлла, что следует дать инспекторам больше времени, добившись продления срока действия резолюции 1441, в слабой надежде, что Саддам сумеет оправдаться. Однако на этот момент госсекретарь уже исчерпал лимит своих возможностей влияния на администрацию.

5 февраля состоялось знаменитее выступление Пауэлла в Совете Безопасности ООН. Он заявил о несоблюдении Саддамом своих обязательств и продолжающейся активности Ирака в области производства оружия массового поражения. Госсекретарь сказал, что доказательства нарушения Ираком требования Совета Безопасности ООН «неопровержимы и бесспорны» и что Саддам «намерен продолжать и наращивать производство оружия массового поражения». Пауэлл сделал все возможное, чтобы отринуть неубедительные данные, навязываемые ему аппаратом вице-президента и другими представителями администрации, но бóльшая часть того, что осталось, в конечном счете все равно не заслуживала доверия. В тот момент казалось, что это были самые убедительные и честные заявления, которые администрация озвучивала устами своего наиболее заслуживающего доверия представителя. Со временем стало ясно, какой ущерб это выступление нанесло и репутации Пауэлла, и нашей стране. Сам он позже назовет свою речь бредовой и будет считать ее несмываемым пятном на своей профессиональной репутации. Мы все получили хороший урок, демонстрирующий сложности выполнения нашего профессионального долга.

19 марта, поздно вечером, президент выступил по национальному телевидению с речью и объявил, что мы снова находимся в состоянии войны с Саддамом. 12 лет назад мы с Лисой так же сидели перед телевизором, слушая очень похожую, такую же жесткую речь отца президента. Но новая речь, в отличие от той, взволновала меня гораздо больше. Это была не та война, на которой мы должны были сражаться.

* * *

Как и следовало ожидать, военная операция была проведена быстро и эффективно. Иракские силы были разгромлены, в начале апреля Багдад пал, Саддам бежал. Большинство представителей администрации и Джордж Буш – младший праздновали победу. В начале мая президент объявил, что «миссия выполнена». Однако многие предсказанные нами проблемы не заставили себя ждать. Посетив Багдад в начале июля, я прямо сообщил Пауэллу, что «в Ираке мы находимся в весьма глубокой дыре».

На тот момент ущерб от мародерства и беззакония достиг огромных масштабов. Рамсфелду удалось, как он и намеревался, продемонстрировать новый экономичный, мобильный, технологически инновационный американский способ ведения войны, мгновенно прорвав иракскую оборону, которая осуществлялась традиционными средствами. Однако это не решало задачу обеспечения послевоенного порядка. Американские силы, составлявшие менее трети сил коалиции во время операции «Буря в пустыне», были сильно растянуты на территории Ирака, особенно учитывая, что иракская армия и полиция растаяли как дым. Нестабильность быстро нарастала. Проблема усугублялась двумя ошибочными решениями, принятыми нами в мае и приведшими к трагическим последствиям: во-первых, запретом членам партии «Баас» занимать государственные должности и, во-вторых, расформированием иракской армии. В том же июльском сообщении Пауэллу я пересказал ему поучительную историю, услышанную от моего друга из ЦРУ, недавно вернувшегося из Багдада. Взятый в плен бывший капитан иракской армии, участвовавший в атаке на американские войска с применением реактивных противотанковых гранатометов, во время допроса признался, что лидеры повстанцев заплатили ему за проведение операции $50.

– У меня отняли и работу, и честь, – объяснил он. – Мне не на что кормить семью. Таких, как я, очень много ^[77].

После свержения Саддама процесс принятия решений Вашингтоном стал еще менее эффективным, чем до войны. Мы в Ближневосточном бюро по-прежнему настаивали на необходимости интернационализации гражданской администрации Ирака, делая упор на необходимость как можно скорее обеспечить безопасность и восстановить порядок, сохранить иракскую армию и полицию и привлечь к участию в процессе суннитских и шиитских лидеров. Мы также продолжали приводить аргументы в пользу постепенного формирования новой иракской структуры государственного управления, легитимность которой обеспечивалась бы прежде всего людьми, проживающими в стране, хотя и при участии зарубежной оппозиции, которая играла бы важную, но лишь вспомогательную роль.

Наши коллеги в Пентагоне думали иначе. Они с большим недоверием относились к уступке функций надзора международным партнерам и ООН и по-прежнему хотели, чтобы главную роль играли Чалаби и другие вернувшиеся из эмиграции представители оппозиции. С их точки зрения, сформировать из этих людей временное правительство – новое иракское руководство – было быстрее и проще всего. Уже через три дня после начала войны, 22 марта, я подчеркнул в беседе с Пауэллом, что стало ясно: «в решении некоторых критически важных проблем, касающихся послевоенного планирования, мы движемся в опасном направлении. ‹…› Секретариат министерства обороны и аппарат вице-президента трудятся без устали, чтобы… [передать] власть в послевоенном Ираке "нашим" людям (Чалаби и компании) и не допустить к власти других иракцев, несогласных с ними представителей администрации США, а также ООН и других потенциальных международных партнеров» ^[78].