Забытый князь - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Торубаров cтр.№ 26

— Я... — сказал епископ.

— Я, — повторил князь. — ... отказываюсь от православной веры и снимаю с себя крест.

Ягайло повторил эти слова.

— ... так как она уступает, — продолжал епископ, — Римской католической церкви, основанной апостолом Петром, которая провозглашает борьбу с неверными. Итак, — епископу подали католический крестик с тонкой золотой цепочкой, и он повернулся к Ягайле, — князь, ты получил право носить этот крест...

Ягайло склонил голову, и епископ надел на него крестик. Князь оттопырил вверху камзол и спрятал крестик на груди.

— Ты, князь, — вновь епископ обратился к Ягайле, — в православии носил имя Яков. Какое имя ты хотел бы принять как католик?

Ягайло задумался. Раньше он ни с кем не хотел об этом говорить. Зачем преждевременно давать повод для ненужных разговоров. Епископ, видя затруднение князя, мягким голосом спросил:

— Любишь ли ты созерцать огненный пламень?

— Люблю, — ответил князь.

— Тогда я посоветую тебе взять имя Владислав. Будешь владеть славой!

Епископ после этих слов улыбнулся, показывая редкие зубы. Ягайло в знак согласия кивнул.

Огромная толпа, собравшаяся у костёла, криками приветствовала новоявленного католика.

— Слава Владиславу! — кричали они.

Владислав поклонился на обе стороны, слабо помахал им рукой. Он заметил своих. Они стояли толпой, хмурые, молчаливые. Он подошёл к ним и, заметив Ставора, поманил его пальцем. Когда тот подскочил к нему, князь кивнул головой на свою немецкую карету, приобретённую по случаю его поездки в Польшу. Она выглядела солидно и была достойна возить королевских особ. Таких в Польше ещё не было, поэтому толпа интересовалась не только будущим королём, но и его тарантасом. Это придавало хозяину некоторое чувство гордости.

В карете Владислав сказал Ставору:

— Потом, как всё уляжется, не забудь отправить людей за Софьей.

— Понял, Ваше Величество. — Ответив, он улыбнулся.

— Пшёл вон, — рявкнул на него Ягайло.

Тот поспешно выпрыгнул и остался стоять на дороге в размышлении. «Почему Ягайло на меня обиделся? Не хочет быть королём? Но он же рвался к короне. Тьфу!» — плюнул он, поправил одежонку и пошёл к месту, где его ждал тарантас.

После костёла Владислав вернулся к себе. Ему никого не хотелось видеть. Иногда он нащупывал на груди католический крестик. «Я... католик! Что ж, захотел быть королём...», но додумать ему не дали. Кто-то осторожно постучал в дверь.

— Войди! — грубовато, по-литовски, произнёс новоявленный Владислав.

Вошёл человек, похожий на слугу. На нём была жёлтая одежда с зелёной тесьмой на рукавах.

— Я приставлен к вам королевой, чтобы выполнять все ваши... э... требования.

— Королевой? — спросил князь, внутренне довольный услышанным.

— Королевой, — повторил тот.

— А где королева? — поинтересовался литовец.

— Она... она отбыла в Пешт, — ответил слуга, — там её мать.

— Когда вернётся? — на всякий случай спросил Владислав.

— Через месяц, на свадьбу.

«Так, значит, свадьба через месяц», — подумал он.

Расспрашивать о чём-то слугу будущий король посчитал ниже своего достоинства. Нашёл только необходимым спросить:

— А как мне тебя звать?

— Вот. — Слуга поднял незаметно стоявший у кувшина колоколец и позвонил.

— Хорошо. Пока ступай.

Не успела за ним закрыться дверь, как опять постучали. На этот раз стук был требовательным, властным.

— Да, — опять не очень вежливо произнёс Владислав.

Дверь открылась. На пороге стоял крепкий, выше среднего роста, седоватый поляк.

— Князь Сандомежский, — объявил он.

Ягайло немало слышал об этой фамилии, одной из самых могущественных в Польше, когда он ехал в Краков по его земле.

— Входи, — уже милостиво произнёс Владислав.

Поляк подошёл к нему.

— Я, князь, пришёл к тебе по поручению моей королевы.

Он так и сказал: «Моей королевы», что очень не понравилось Ягайле. Но вида не подал.

— Она просила передать тебе, князь, что свадьба состоится через месяц. А она отправилась в Пешт повидать больную мать.

Это сообщение поляка показало литовцу распущенность слуг, которые имеют наглость подслушивать разговоры. «Попробовали бы они у меня в Вильно так сделать», — подумал он.

— Я понимаю королеву. Её любовь к родителям мня очень радует. Я благодарен вам за сообщение.

Между ними воцарилось молчание. Первым его нарушил поляк.

— Князь, вы пока у нас человек новый, и я предлагаю часть этого времени провести у меня, в Сандомиже. У меня прекрасная охота. Так что мы весело проведём время.

Литовец некоторое время был в раздумье, а потом ответил:

— Князь, я благодарен вам за приглашение и принимаю его. Но... хочу поставить одно условие.

— Какое? — спросил князь, насторожившись.

— В удобное для вас время посетить мой родовой удел. Я приглашаю вас в Вильно.

Князь Сандомежский приложил руку к сердцу, склонил голову и ответил:

— Я с радостью даю согласие.

Владислав почувствовал, что между ними могут сложиться хорошие отношения. А это так для него важно, особенно в первое время его правления.

Небольшой отряд московских беглецов благополучно миновал Сарай. Оставив город позади, отряд понёсся вперёд. Василию хотелось избежать неожиданных встреч. Дорога шла по обрывистому заросшему берегу реки Ахтубы, то по ровной поверхности, то ныряя вниз, в лощину, бегущую из степи. Заросли служили ориентиром.

Начало светать, когда они прибыли на место переправы. Обрывистый берег здесь переходил в пологий, и можно было отпустить коней без опасения за них. Густой туман, поднимавшийся с реки, плотной пеленой окутывал землю.

— Ишь, как прячет, — заметил Бякота, кивая головой.

Василий ответил:

— Это неплохо. — Он понял, что имел в виду боярин. — Ну, — произнёс Василий и положил руку на плечо Бякоты, — пора, боярин, прощаться.

— Эх, — выдохнул тот, — как не хочу тя отпускать одного!

— Я не один, — ответил Василий, спрыгивая с коня.

То же сделал и Бякота. Они крепко обнялись на прощание.

Заросшие берега спрятали речку от глаз. Через неё предстояло перебираться. Водырь, обживаясь здесь, случайно обнаружил мосток. Спрятанный за густым тальником, он был невидим с берега. В этом месте берега сближались, и кто-то умудрился забить посредине сваи. А на них с берегов легли брёвна. Из-за узкости настила — всего три бревна — ехать на лошадях было опасно. Поэтому все спешились.