Париж слезам не верит - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Игоревна Елисеева cтр.№ 30

Cтраница 30

Здесь Арсений остановился и еще раз перечитал абзац, посвященный грекам. Кажется, ради него и было написано остальное послание. Меттерних не показывал, что знает о планах русского царя относительно единоверцев, но… намекал. Дальнейшее письмо было полно витиеватых любезностей, но уже не содержало ничего интересного. Канцлер бросил пробные камни: его слова должны были насторожить, а возможно, и запугать императора. К тому же Александр Павлович мог почувствовать раздражение из-за того, что австрийской стороне известны его сношения с греками. К этому моменту Закревский уже уверился, что документы похищены для Меттерниха. Было естественно заподозрить Нессельроде, ведь именно он вел переписку государя с австрийским коллегой.

Короткая шифровка, лежавшая в конверте третьей, не имела ни обращения, ни даты, ни подписи. К ней была приложена расшифровка на особом листе и перевод на французский. Арсений быстро проглядел текст, но не удовлетворился этим и решил проверить сам. Простой десятеричный код поддался после получасового нажима. Текст был составлен по-немецки. Напрягая свои небогатые знания, генерал обратил ряды цифр в буквы и слова. Они почти во всем совпали с переводом, кроме последней строки, которая была вовсе пропущена.

Последнее предложение не было дешифровано и переведено. Вероятно, оно служило постоянно повторяющейся кодовой фразой, которая заканчивала каждое письмо. Арсений поскреб в затылке. Что-то он слышал про «детей вдовы». Тоже какая-то ложа? Расплодились, не разберешь их! Одно было ясно: от адресата требовали ускорить вывод русского корпуса из Франции. Значит, этот человек обладал немалым весом. Поскольку конверт был выужен из документов Нессельроде, представлялось логичным, что к нему и обращались. «Вы весьма рискуете, Карл Васильевич», – сказал Закревский, складывая документы и глядя перед собой в пустоту. Сегодня он намеревался вернуть бумаги осведомителю, даже не снимая копий. Ибо и сам сильно рисковал. Есть пределы, за которые любопытство подданных проникать не должно.

Париж

Новость о покушении на Веллингтона распространилась по Парижу с быстротой молнии. Ею упивались все, кроме газет. Последние, как водится, хранили гробовое молчание. В следующие за несчастным чаепитием дни герцога посетил каждый мало-мальски значимый чиновник из французской королевской и оккупационных администраций. Бедняга Артур не знал, куда деваться, и только повторял: «Вы предаете случившемуся слишком большое значение…»

Вообще визитеры ему надоели, и когда пришел Воронцов, он просто изнывал от ненависти к гостям.

– Ну, посмотри на них, Майкл, это гиены! Их тянет на сенсацию, как на запах крови!

– Но ведь и правда могла быть кровь, – осторожно осведомился граф Михаил.

– Да какая там кровь! – взвыл Веллингтон. – Я уже склоняюсь к мысли, что переполох устроили сорванцы-мальчишки. Нашли где-нибудь неразорвавшуюся бомбу, порох давно отсырел… Максимум, я был бы с ног до головы в сливках и твороге. Сам полюбуйся. – Герцог широким жестом пригласил русского командующего в смежный зал, куда так лихо зашвырнул смертоносный предмет.

Вдвоем они прошли под покосившейся дверной балкой. Белая створка с позолоченными резными луками и стрелами висела на одной петле. Воронцов вступил в уже прибранную приемную и мог трезвым глазом оценить ущерб. Конечно, в первый момент погром представлялся устрашающим. Но после того, как выгребли битое стекло, осыпавшуюся штукатурку и искореженную мебель, стало ясно, что, в сущности, пострадала одна отделка.

– А слабовато рвануло, – с сомнением протянул Михаил Семенович. – В принципе, не должно было остаться ни пола, ни потолка.

– И я о чем, – подхватил герцог. – Либо баловались мальчишки…

– Либо вас пугают, Артур, – покачал головой Воронцов. – Предупреждают о чем-то. Я не имею права лезть в ваши дела. Но мне кажется, не стоит так легкомысленно списывать все на детские шалости. А если у злоумышленников просто не было опыта делать хорошие бомбы?

– Господи, да украли бы с армейского склада! – возмутился недогадливости гипотетических убийц Веллингтон. – Вся Франция набита снарядами!

– Возможно, в следующий раз они так и поступят, – протянул Михаил. – В любом случае усильте охрану.

– Я и так сижу, как в Тауэре! – герцог был в самом скверном настроении за все годы их знакомства. – Но и это еще не все. Вообразите… я никому пока не говорил. Но с вами просто не могу молчать. Майкл, я попал в ужасное положение.

– Что такое?

– Проклятые картины. – На лице Веллингтона отразилось все презрение солдата к изящным искусствам. – Бог меня наказал. Сказано: не бери чужого. Или как там?

– «Не желай дома ближнего твоего; ни жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего», – прочел на память Воронцов.

– Вот именно. Гнили бы себе на дороге! Не было там ни волов, ни ослов, ни тем более жены. Да к тому же я сомневаюсь, что Жозеф Бонапарт мне ближний. И все же… в общем, взял я их не в прок.

– Артур, я не понимаю. Что вы взяли?

Герцог жестом пригласил Михаила Семеновича в следующий за пострадавшим зал. Это была уютная угловая диванная, вся сплошь заставленная и заложенная множеством холстов, рам и их остатков. Грязные, в побелке, иные рваные, иные с сильно попорченным красочным слоем, картины лежали на полу, на окнах, на диванах, были прислонены к стенам. В жизни своей Воронцов не видел живописной коллекции в таком бедственном состоянии. Он наклонился, поднял с полу небольшой по размеру офорт, заключенный в расколотую ореховую окантовку.