Париж слезам не верит - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Игоревна Елисеева cтр.№ 28

Под неодобрительный гул голосов дежурный генерал понес гостью через все присутствие к выходу.

– Что вы себе позволяете?! – возмущалась она. – Просто какой-то мужик с ярмарки! Я дама, в конце концов! Я столбовая дворянка…

Арсений поставил красавицу на пол.

– Что я себе позволяю? – свистящим шепотом повторил он. – Да мне и в страшном сне не пригрезилось бы поступить так с кем-либо, кроме вас, графиня. Какого дьявола вы явились сюда? Я же просил вас сидеть в Пензе?

– Бог мой, как вы грубы! – возмутилась Аграфена. – Вообразите, мне стало скучно. День сижу, два… Неделю. Ну, думаю, довольно. Ведь недели довольно? Чтобы все улеглось, обычно хватает недели.

– Это если речь идет о ваших похождениях, – ядовито вставил Закревский. – А если о покушении на убийство, то иногда и нескольких лет мало.

– Лет? – переспросила мадемуазель Толстая. Ее небесно-голубые глаза округлились. – Но вы же не хотите, чтобы я состарилась в Пензе? Меня похоронят там, и вы будете считать свой долг выполненным!

Генерал не мог не рассмеяться ее ужасу.

– Я всего лишь хочу уберечь вас от ненужного риска.

– По-вашему, мне теперь и жить нельзя? – возмутилась она. – Если кому-то вздумалось на меня покушаться, то он скорее откроет себя, когда я буду в столице. Поймите, Сеня, я не боюсь. Вы же не боялись один с саблей броситься на толпу, защищая де Толли.

Закревский был удивлен ее осведомленностью.

– Вы наводили обо мне справки? – поморщился он.

– Нет. О вас говорили тогда у тетушки в гостиной. Я запомнила.

Это было чертовски приятно. Но, чтобы скрыть смущение, Арсений произнес нарочито грубо:

– А зачем вы притащились в присутствие?

Аграфена не смутилась.

– А-а, здесь вот какая история. Совсем не имеет отношения к делу. Мы с подругами придумали такую игру. Право, от скуки. Ничего противозаконного.

Закревский не понимал, куда она клонит.

– Нашим любовникам надоело, так сказать, вкушать плоды с одного древа. Хочется обойти все яблони сразу. Мы сказали, что это дорогого стоит и что человеку, который в одну ночь познает сразу столько прекрасных дам, назавтра уже и жить незачем. Они же твердят, что счастливец, которому доведется провести подобную ночь, может дать обязательство застрелиться утром… Нужно составить договор, заверить у нотариуса, с печатями, все, как положено… А вы единственный из моих знакомых, у кого есть гербовая бумага.

Генерал подумал, что она издевается. Но лицо гостьи оставалось простодушно-спокойным. На нем нельзя было прочитать и тени усмешки.

– Вы, сударыня, рехнулись? – спросил он, почти ласково.

Толстая пожала плечами.

– Ну, никто, просто никто не хочет помочь. – Видно, это было не первое присутствие, куда она обратилась. – Что вы за люди? Сами не живете и другим не даете! Присоединяйтесь к нам и проводите время весело!

– Слуга покорный! – взвыл Арсений. – Отыметь по кругу, сколько вас там?

– Двенадцать, – с готовностью сообщила Аграфена.

– Двенадцать баб. А потом застрелиться. Это бы меня очень развлекло!

– Но ведь все понарошку, – ныла мадемуазель Толстая. – Можно зарядить пистолет шариком с клюквенным соком или чернилами. Согласитесь, ведь совершенно нечего делать…

Ни слова больше не говоря, Закревский повернулся к ней спиной, быстрым шагом направился в кабинет, взял со стола полстопы толстой гербовой бумаги, вернулся в коридор, всучил просиявшей от радости Аграфене, схватил ее за плечи и почти силой выставил из подъезда Главного штаба. Потом уже медленнее побрел к себе, сел, как повалился, за нескончаемый стол, с ненавистью глянул на громоздящиеся папки и процедил: «Совершенно нечего делать…»

Париж

Сэр Уэсли, разорившийся помещик из Дублина, с трудом содержал трех сыновей. Двое старших внушали ему сдержанную надежду на будущее. Ричард закончил Оксфорд, знал языки и служил в Лондоне при парламенте. Джералд преподавал в Кембридже теологию. Но младший, Артур, провалился даже в Итоне. Его иначе и не называли, как «этот придурок Уорт». Он целыми днями пилил на скрипке, не имея к музыке ни малейшего таланта, и утверждал, что хочет быть финансистом. Очень солидная карьера для человека, у которого за душой ни пенни! Оставалось одно – сдать его в солдаты. Что почтенный родитель и проделал, отвязавшись от дармоеда.

Прошло двадцать лет. Ричард стал политиком-тори. Джералд защитил степень доктора. Усердным трудом Уэсли поправили свое состояние. Даже Артур мог бы принести честь семейному имени, если бы в 1814 году не сменил его на титул герцога Веллингтона. В Дублин он не вернулся.

10 февраля, в одиннадцать часов дня, герцог, офицеры его штаба, адъютанты и несколько дипломатов британского посольства в Париже сидели в Зеленой столовой особняка на улице Монж, ожидая, пока индусы-грумы разольют чай. Были три вещи, которые Артур Уэсли очень ценил: белые скатерти, конь Копенгаген и пудинг с ржаными гренками. Последний прекрасно готовила его матушка – единственное, что в отдаленной перспективе могло заставить победителя Наполеона визитировать родные места.

Вдыхая запах крепкого китайского чая, Артур воображал, как, никем не узнанный (что уже фантазия), он сойдет в Дублине с корабля, ведя под уздцы своего гнедого. Как они вместе поедут через вересковую пустошь, а кусты будут пахнуть джином (ведь джин пахнет вереском). Как в доме, наконец, все поймут, кто был надежда и опора…

Серебряный чайник для заварки стукнул о край сахарницы, и этот звук вернул герцога к реальности. Внесли десерт. Завязался ни к чему не обязывающий разговор. Погода, сырой ветер из Голландии, тамошние газеты, дерзости эмиграции в адрес короля Луи, новый нидерландский принц-душка Вильгельм, его брак с сестрой царя, Анной Павловной. Как он мог отвергнуть руку британской принцессы Шарлотты и выбрать эту медведицу? Хитрости императора Александра, русским нельзя верить, их корпус здесь представляет угрозу для англичан. Неужели вы полагаетесь на слово их командующего?

А? Этот вопрос уже относился непосредственно к Веллингтону, и герцог застыл, не донеся ложечку до рта. Почему бы им ни дать ему спокойно поесть? Конечно, он верит Воронцову.

– Конечно, я верю Воронцову, – повторил Артур вслух. – Я хорошо знаю его отца.

«Вот папаша, так папаша! Всем бы такого старика! Кажется, Майкл говорил, что посол ни разу не драл его в детстве. Впрочем, за что? Он правилен, как мачта. За три года даже мне ни разу не соврал».

– Да, безусловно, я ему верю.

– Тогда почему русские…

В этот момент окно с улицы со звоном распахнулось. Оно и не было плотно закрыто: южная сторона, солнце, теплый, еще не пропитанный летним зловонием городской воздух. Что-то тяжелое ударило по столу, послышался треск разбитого фарфора. Однако осколки не брызнули во все стороны – круглый темный предмет угодил в самую середину пудинга на блюде и шипел в нем, яростно искря шнуром. Еще секунда…